Водку пил

Первый шаг по пустыне Марса
Бедствием омрачён:
Кончилась водка...

Полетели?
Навстречу звёздам,
По миру, что не нами создан,
но нами Обжит.
И, может, то, что гложет,
Тревожит,
Придёт за нами попозже…
Похоже,
Мы снами на разном ложе…
Так что же?

Полетели?
Не видеть эти наглые рожи
Случайных прохожих,
Так на нас похожих,
В высотах, куда не вхожи,
В низинах, где нас не полОжат…

Полетели?
Лишь бы успели
В самом деле,
Туда, где звёзды горели,
Где пели для нас менестрели
В конце недели…
И главное – что мы друг другу
Не надоели,
Вместе пили...

Ты неплохо владеешь своим ремеслом.
Но тебе надоело. Ты жутко устала.
От отца и от матери копишь тайком.
Пьют они. Нищета. Водки вечно им мало.

Прожила ты в аду до 16 лет.
Беспробудное пьянство, скандалы, побои.
Ты - ребенок, а детства, практически, нет.
Не успела узнать ты, что это такое.

Выдает твой хозяин, от прибыли, треть.
И ему наплевать, что мала эта плата.
На проблемы твои не желает смотреть.
Говорит, что сама ты во всем виновата.

Твой клиент - не старик и в руках его...

Всех тех, кто видит в разговоре
Лишь повод выразить печаль,
Мне, к удивлению, не жаль…
(Одно есть исключенье – горе!)

Всем тем, кто в праздной болтовне
Теряет дни, сжигая время…
Скажу: - Ах, чёртово вы племя!
И как вы надоели мне…

Того, кто ищет благодать
Посредством водки и таблеток
И развращенья малолеток…
Харон недолго будет ждать.

Для тех, кто, тело не любя,
Гордится аскезой суровой,
Не будет истиною новой –
Единство Бога и Себя.

Для остальных – простых людей...

Где поезда проглатывают версты
И где гудят стальные провода
Стоят в пыли рабочие поселки
И может быть большие города

Я не был там, но я про них все знаю
Там как у нас, герои соцтруда
Там как у нас с весною наступает
Всегда нежданная, но знатная звезда

Там варят щи, торгуют кислым квасом
И спорят после сводок новостей
Там по привычке всех ругают матом
И также матом хвалят за успех

Там литр водки – эталон оплаты
И тот же литр от счастья и от бед
Там при инфаркте купят...

Жил в нашей славной столице
На Патриарших прудах
В мокрой большой коммуналке
Старый уставший монах

Пил он касторку и мяту
Вечером штопал носки
А по ночам перед богом
Замаливал чьи то грехи

В той же убогой квартире
Девушка Аня жила
И старику помогала
Добрая Аня была

Одежду стирала в субботу
В среду в аптеке была
И прибирала в каморке
Старалась она как могла

Однажды, в воскресный полдень
Ане сказал старик
Купи-ка мне дочка масла
И засыпая, притих

Аня на руку скора...

Снова вечер -
Перо,
Стопка бумаг.
Это время, наверное, лечит
Уставших от горя бродяг.

Вот они: вечные жители улиц,
Несчастные жертвы судьбы.
Небо так часто им хмуриться,
Но они не бояться воды.

Их домом давно уже мусорки стали –
Таким тёплым, милым, родным.
И бродяги давно променяли
Все ценности жизни на важность еды.

Грязные, грустные лица
Всё смотрят и смотрят куда-то туда…
А может, хотелось им возвратиться?...
Да только дома не будет у них никогда…

В рваном кармане...

В прихожей зазвенел звонок.
- Ага! Явился муженек.
Что?! На часах всего лишь семь?!
Да. С толку сбита я совсем.

Открыла дверь и не пойму.
Не пьян он - трезв, а почему?!
И не испачкано пальто.
Как странно... Что-то здесь не то.

Не стал ломиться в дом, как слон.
Ботинки снял при входе он.
Спокойно в ванную прошел.
На кухне молча сел за стол.

Не возмущался, не орал
И не ругал мой сериал.
Пожалуй что-то с ним стряслось.
Любовницу завел небось?

Поел. Посуду...

Как полями да лесами да проселками
Шел Семен с своей дырявою кошелкою
Нес он ношу ох тяжелую тяжелую
Пел он песню только песню невеселую

Нес он горе горькое, тоску холодную
С сердцем каменным, душой голодною
Хмур челом со взором затуманенным
Будто мертвою водою одурманенный

Ты постой Семен, скажи, что приключилося?
Отчего же ты так сильно закручинился?
Ты скажи, Семен, быть может я смогу
Разделить с тобою горе и твою беду

Усмехнется он улыбкою да странною
Поведет рассказ, да...

Шатаясь по небу в промозглую осень,
Он в выси сломал звук мотора.
И, спирт попивая, смотрел не на девок,
Играя щелчками затвора.
Оставь, мы ему говорили, Гораций,
Пилот ты — на крыльях могила.
А он напрягался: Мне надо быть сверху,
Судьба высотой наградила!

Егорка, Гораций, починим машину,
Кузнец у нас, знаешь какой?!
А он только пил и глядел, как разносят
Его ероплан голубой.
Однажды проснулись, глядь — нету пилота.
Шлемак по утру свой надел
И с церкви, распятьем...