Вновь ожила

Пусть рухнет мир, а из осколков,
Стряхнув остатки пепла в мрак,
Разгонит гадов и подонков,
Внушит им горе, боль и страх
Мой демон зла. Я изменилась,
Что происходит не понять.
Откуда эта злая сила,
Волну которой не унять?..
Да, я сошла с ума, устала,
Иссяк души моей огонь.
Добро и счастье перестала
Вносить в судьбу. Одна лишь боль
Таится злом и горькой местью
И бьется птицей у виска,
Она теперь – моя тоска,
Она возникла вместо чести.
Обломков груда. Слез не будут
Струиться реки...

то ли ухожу
то ли прихожу
сломанною спичкой зажигаясь
бездной времени
не дорожу
/вереницами любвишек маясь/

водоемы нежностей
плеская
в тазики пустующих минут
поистратился
опустошаясь
/там где мало там и ждут/

ожили во мне
с кем был я
с кем аукался в годах-садах
порастерянные
бродят в мире
/навсегда в электропроводах/

Ты вошел в мою жизнь,
У меня не спросив,
Жарким летом в мой дом
Ветерком постучался.
Ты вошел и… исчез,
Я осталась без сил.
В мою душу, как ветер,
Внезапно ворвался.
Ты смешал мои сны,
Перепутал слова,
Перебрал, изорвал
Мои письма и книги.
Оказалось, что я
Этой встречи ждала…
С сердца цепи сорвав,
Ты ушел вдруг, безликий.
Я металась в бреду
И искала тебя,
Все ждала, что вернешься
С порывами ветра.
Ты пришел в мои сны,
Я впустила тебя.
Но теперь за окном
Нас ласкало не лето...

И нежность твоего прикосновенья,
И сахарную сладость твоих уст
Я помню! Незабвенные мгновенья -
Игра проникновенья наших чувств!
О, нет, не на земле, - над облаками
Эоловыми птицами сплелись,
Едва касаясь лёгкими крылами
Над миром за ветрами унеслись...
И вроде всё такое же как прежде,
Но словно озарилось, ожило,
Любимая! Ты - свет моей надежды!
С тобою так спокойно, так светло.
Любовь! Твои волшебные объятья!
Твой жгуче-несжигаемый огонь!
Напиток твой пьянит настойкой счастья...

В Андалузии - в полной гармонии,
С темпераментом, весёлой задорностью,
«Канте фламенко» - танец Испании,
Зародился в союзе с природою.

Арабские, византийские корни
Браво скрестили с реальностью -
Импровизацию музыкальной истории
С капризною индивидуальностью.

Кастаньеты, ручные ударники
Возбудили гитарные струны,
Пульсом ожил в инновации
Код гипнотической музы.

Вектор активной популяции
Веками, возможно, надолго
Начало заложил «Ола!» овации,
А ныне - мотивации повторно...

На ласковом балтийском берегу
Лепили малыши песочный город.
"Вам нравится?" - спросил отец. "Угу."
Кипело дело радостно и споро.
Росли дома и башен купола,
По кругу встали стены городские,
Красиво к морю речка пролегла,
Мосты над ней нависли разводные.
По ней поплыли лодки, корабли,
Машины по дорогам... Город ожил.
И паркам даже место отвели,
Музеям и церквям и цирку тоже.
Как пчёлы над раскрывшимся цветком
До вечера творили город крохи,
Глаза горели творчества огнём,
Под "ахи...

Когда пытаюсь я представить,
Как выглядит обличье зла
И части воедино сплавить,
Чтобы картина ожила…

Она глядит не жутким монстром,
С его когтистою рукой,
И не хвостатым, сальным чертом,
Что рвёт кишки стальной клюкой, -

А это будет просто парень,
Таких на свете миллион.
Ничем особенно не странен,
Ему же имя – «Легион».

Простой, типичный обыватель,
Что обживает небосклон,
Себе подобных он создатель,
Он одинаков, будто клон.

Он глист по духу, раб у власти,
Лужёных глоток...

Вдруг ожил мир, в котором умирали
Те сердца два, обглоданных судьбой.
И те, кто предал их, ещё не понимали,
Что не бывать им больше света чистотой.
Застыла кровь в младенческих ладонях,
Облито сердце грязью мерзких слов...
И где-то мрак живёт в чужих покоях,
И отравляет сущность детских снов.
Рука дрожит, хватаясь за перила...
Открыта ночь для маленьких чудес.
А ведь и я кого-то погубила...
Отняв любовь у множества невест.
Прощенья нет. Да мне это не нужно...
Я искуплю вину...

времяпрепровождение
безостановочное
с жалом горькой жалости
о недостижимом и растраченном
так бессовестно меня стыдит
необратимое
прожигание концентрированной пустоты
треплет рваный флаг
на корме

по трубочкам капельниц
переливается оросительное тепло
шариками огоньков
вдыхая жизнь
в порожнее

и мой инфракрасный голем ожил
сотканный из горячей паутины
покинул дом
как странствующий уллис
так и не оправдав
усилий

сизифом безвозмездности
снова и снова
заряжаю миражи...

Не хворай, не тоскуй, наливай-ка!
Из бутылки в стаканы вина.
Этот мрак боязлив сам, как зайка,
Он как тень, что под нами легла,
Жизнь - отраву отравой пригубим!
И плевать, что на улице дождь,
В пограничьи осеннем мы любим
Тосковать ни о чём, ну и что ж?
После третьей не видно ненастья,
И Лужсковский ожил небоскрёб,
Ах, как мало нам надо для счастья,
Не подумай, что это упрёк.