Виновата

Дважды два опять четыре,
А не пять, не шесть, не семь…
Каждый хочет в этом мире,
Жить спокойно, ясень пень.

Что важней всего на свете?
…Понимание, любовь?!
Наши родственники, дети,
Нам о том напомнят вновь.

От чего порой нам грустно,
От чего сомненья в нас?
Может, виноваты чувства,
Счастье и любовь кто даст?

Жить непросто в этом мире,
Здесь вопросов целый рой,
Всё, что нужно знаем вроде,
Жизнь одна, и нет другой.

Мы расстаемся, что тут говорить.
Окончен бал, потухли в зале свечи.
Не стоит нам самих себя винить,
Не стоит нам искать друг с другом встречи.

Пускай сегодня ты с другим!
Я верю, Ты с ним счастлива и рада.
То что имеем, не храним....
Я мучаюсь, так мне оно и надо!

Так хочется скорей забыть мне все,
Но тяжело, Тебя мне не хватает!
И угли от лубви моей,
Прохладный ветер раздувает.

Но все ж, спасибо, за любовь и за страданья,
За блеск в глазах, за громкий бой сердец.
Я виноват...

Знаешь, я имею право обижаться,
Но только об одном тебя прошу,
Пожалуйста, не надо притворяться,
Что этим я тебе обиду наношу.

Пойми, две жертвы быть не может.
Кто-то прав, а кто-то виноват.
И я не знаю, что же нам поможет,
И будет ли в истории финал...

В дорогу... Надежда, веди!
Оставшиеся, поднимите
Бокалы за тех, кто в пути...
И ждите. Молитесь и ждите...

Ян Налепка

Летят года над тихой Садгорой...
На кладбище среди мещан окрестных
Лежит, дождем оплаканный, Герой
Советского Союза – не из местных...

Ян Налепка – словацкий капитан,
А ранее – учитель в школе сельской...
Смерть на войне гуляет по пятам...
Он, мертвый, горд: от пули пал немецкой.

И это означает, что врагу
Не шестерил, не заключал с ним сделку....
В упор...

Дома мы, вдвоем, с сестрой.
Телевизор смотрим с ней.
В дверь звонок, один, второй.
Открывать бегу скорей.

На пороге - Дед Мороз.
Он родительский заказ
К нам домой в мешке принес.
Да обманешь, разве, нас?

- Что? Мужик, устал? - Смеюсь.
Проходи, не стой столбом.
И, давай, поставь свой груз.
Мы тебе сейчас нальем.

Водку приношу, стакан.
Руки дедовы дрожат.
Он, пока еще, не пьян.
Но, конечно, выпить рад.

- Ну, зови сестру! - кричит.
- Приглашай меня за стол!
Добрый доктор...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Книжные листы
В клочья, ворохи сказок.
Мне больше не нужны
Ощущения эти, не надо!

2

В пепел превратилась
Моя безумная нежность.
Мне не больно, пойми.
И ничего почти нету.
Пусть сложно будет порой.
Пусть задыхаюсь в стенах.
В давящей тишине
Отголоски на венах.

*

В кромешной темноте всплески красок.
Пойми, мне больше не надо.

3

Пусть мне пусто порой.
Пустота лишь место,
Что можно настоящим
Заполнять бесконечно.

4

Я больше не завишу.
Я дышу полной грудью...

Холод твоих глаз
Убивает меня.
Обречённость фраз
Разъедает меня.
Как же ты нужна,
Необходима мне.
Я люблю тебя...
...

2

Прости! Я не хотел.
Вернись! Я не успел
Быть тем, кто не предаст.
Довольно с меня терять.
В клочья сердце, на куски.
Я не могу уйти.
Молю, не оставляй меня.
Ведь эти чувства навсегда.

3

Дождь опять по крышам.
Жаль, что мы не слышим.
Рвёт тоска на части.
Вновь ноябрь плачет.
Потерялись оба
В календарных листьях.
Отчаяние больно
Гложет память...

Умирают,разбиваясь об асфальт,
Капли серого дождя.
В этом ведь ни кто не виноат,
То, что я люблю тебя.
Растворившимся туманом над рекою
Исчезают все мои мечты.
Как хочу я быть всегда с тобою,
Жаль, что этого не хочешь ты.
И весенний вечер тихо скрасит
На горизонте умирающий закат.
Что в душе моей любовь к тебе не гаснет,
В этом ведь ни кто не виноват.

Уснули клавиши рояля.
И лунный свет проник в окно.
Погладил холодом педали,
Потрогал крышку заодно.

Потом коснулся, робко, клавиш.
Одной, второй, ещё, аккорд.
Полился звук неслышной лавой.
Свет улыбался, бледно горд.

Он помнил лунную сонату.
Её родившую печаль -
Звезды сиянье виновато:
Пред нею он – лишь пастораль.

Задумчив клавиш отзвук сонный.
И Дух Бетховена, в ночи,
На партитуру, свет лимонный,
Нанёс загадкою, в ключи.