Ветви сакуры озябшей

Тут, и только тут видны имена и буквы...
Тут ты можешь, глядя в глаза свету, молчать...
Обожженный снаружи, весь в царапинах изнутри...
Как непривычен голос без слов...
В бесполезности всего что сказано
Всё удивительное одинаково.
Начертание листа и все его смерти,
Где книга читает книгу, где написан свет или сумрак...
Сейчас бывает всегда и только сейчас.
Времена ясности, где в тишине никогда не звучат ответы, их дают молча.
Потемневшее время присвоено ночью,
Написание ладони горячо...

Я люблю вас...всех тех, кто вырос в «любви и достатке», кто не знал боли и унижений, тех, кто топил тетради «слабаков» в унитазах и с наслаждением и страхом пинал их под дых...кто наслаждался своей властью, забывал о человечности и терял душу...тех, кто проходил мимо протянутой за помощью руки и проезжал мимо истекающих кровью и нуждающихся в помощи...люблю, ибо вы нуждаетесь в любви больше тех, кого вы «убивали»...Люблю, ибо души ваши искорёжены и умирают...
люблю, потому, что знаю - плата за...

Зороастрийская жрица,
Ждущая прикосновения к раскаленной гортани,
Нежной яремной выемке реки твоей...
Ладонью обнимаю твои скулы,
Поцелуй как раскрытая роза.
Темное в светлое, светлое в темное - пишется слитно.
Расстегивая рубашку, растягивая вино,
Вживаться в лепестки песни Соломона…
Сад еще не стертый со свитков - твоё тело.
Глажу клыки ветра и падаю в подлинник сердца.
Нас сегодня осенят осенью...
Прицельно…
Обнаженное пальцев дыхание согревает в ветвях птицу.
Талые руки...

Вам прочту я свой стишок,
Добрым молодцам урок,
Чтобы думали порой
Вы своею головой!

Эй, народ иль господа,
Разбирайтесь, в чём беда,
Кто есть кто и почему
Вы угробили страну!

Государством управлять
Это вам не щи хлебать,
Иль на площади скакать,
Или вам не кур щипать!

Ведь нужно так вести дела,
В богатстве чтоб страна жила,
Благополучно жил народ,
А не элитный клан господ!

Не развалилась чтоб страна,
И не пришла ко всем война!
И чтобы жуликов орда
Не...

Всему своё время и нам счастье будет,
И время, дней полных добра.
И только хорошими к нам будут люди,
И мир улыбаться, нам будет с утра.

Всему своё время и дождик отплачет,
И неба, увидим мы синь.
И всё будет лучше, всё будет иначе,
Ты верь и душой не остынь.

Всему своё время и сердце отпустит,
Тревог, недомолвки и страх.
И радость на место, задумчивой грусти,
Придёт, поселившись в глазах.

Всему своё время и мир повернётся,
К озябшему гранью тепла.
И сырость ненастья...

Что станет с скрипкой и смычком,
когда придет весна,
Где на пюпитре бархатный псалтырь,
Узнавший меру всех объятий венных,
Где Светом Зодчий выдумал холсты,
Которые играют цветом бренных?!
Точить смычок о ветхость словаря,
Дека - река, озябшая до струн,
Где нотной клинописью в буквах февраля
Я с ней о полноцветии молюсь.
Молюсь губами о скрижали плеч,
Рассыпавшись на восковом миноре...
Настроив ночь на дрожь, где только двое
О этих двух не знают наизусть ни слова
В том оркестре...

Глоток весеннего нектара,
Сгорая от любовного пожара,
Не в силах сдерживать порывы страсти,
К ветвям деревьев, не одетых в платья,
Лишил невинности их,...,
Поделясь нектаром…,
Чтоб ветви плодородны стали, и в срок
весеннего разгара, листвою разродились
нежной...., опередив первый подснежник....

Здесь улочки камнем мощённы,
Змеёй вьются между домов.
Здесь дождь и озябшие клёны,
Глядят мокрой гладью стволов.

Листвы нет, но почек есть завязь,
Здесь рано приходит весна.
И плачет дождями как каясь,
Пред кем-то и в чём-то она.

Блестит тускло камень брусчатки,
Он скользкий от долгих дождей.
На нём тени держат за пятки,
Хозяев иль слуг их — людей.

Бог мир создавая красивым,
Зачем-то грусть в смех подмешал.
Печаль, ходит вслед за счастливым,
Места, Бог им рядышком дал...

Во мне мороз оцепенения,
Душа как прежде не поёт.
Живую воду вдохновения
Морозы превратили в лёд.

И не поётся мне, не пишится,
Мысль неуклюжа и слаба.
Бьёт рукой случая обидчица,
Моя, коварная судьба.

Ненастный день в комок скукожится,
Погано-сыро, зябко — б...ррр...р.
С небес глядит вниз тучи рожица,
Под нею, низкий очень мир.

Был опоён хандры отравою,
Вдохнув седых туманов муть.
И кровь по жилам рекой вялою,
И через раз бьёт сердце в грудь.

Во мне мороз оцепенения,
В...

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...