Вековые ели

Настала пауза, молчанье гробовое,
Не видно радости в потупленных глазах,
Завяло дерево любови вековое,
А ведь недавно ещё было всё в цветах.
И эти дни я вспоминаю с неохотой,
Нет, отчего же, было сердцу хорошо,
Любовь берёг, ей отдавался и заботой
Всегда старался окружить, как только мог.
Да, может быть, я показался непутёвым,
Иль ты на теле обнаружила изъян?
Иль обозвал тебя нечаянно коровой?
Иль на свидание являлся в стельку пьян?
- Нет, нет, нет, нет, - твердишь ответ...

На чердаке заброшенного дома,
У треснувшей уже печной трубы,
Себе жилье устроила ворона,
Еще с осенней золотой поры.

Все под рукой, не дует и не мочит,
И мусорные баки за углом,
И там есть все, чего душа захочет,
Хвосты селедки, с плесенью батон

Бывает попадает даже мясо,
Такое уж воронье ремесло,
Нашла конечно далеко не сразу...
С жильем вороне просто повезло!

И вот однажды вечером холодным,
Борясь с ополоумевшей пургой,
Кляня мороз и зимнюю погоду,
Летит...

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,
Венцы филармонии Бах осеняет,
И плачут над каждой органной трубою
Заздравные свечи, и воск их не тает.

Над пурпурной тяжестью бархатных кресел
В сребристо-линейном ристалище зала
Горящею радугой реквием взвесил
Электроорган векового накала.

Он помнит величье и свечки иные,
Ручейную сладкую негу вотуне,
Бессмертие любит изыски свечные,
Червовые искусы в черном июне.

Давно извели бедных рыцарей дивы,
Какие спасать их...

И снова осень не дает покоя
Лишь только вспыхнет, пламенея лес.
Рассвет, в поля изысканного кроя
Туманом тонким ляжет синь небес.

Нет прока в снах и ранним утром выйду
На встречу к роще, к вековым дубам
И восторгаясь запахом и видом
Рябины гроздья поднесу к губам.

Наполнена пред заморозком соком
Не тронутая ягода горька.
Трещит встревоженно с сосны сорока,
Прозрачной стала тихая река.

А ветерок не смея потревожит
Ее коснется, не погнав волны,
Шепнет, что год почти уж прожит...

Руси вековые страданья
У нас на душе рубцевались
Сколько пролито уж крови
Сколько матери,вдовы рыдали
Когда на земле наших предков
И славных побед , и деяний
Идиалом станет чистое небо
Один за другим проснуться Славяне
Чтоб не случилось братья и сестры
Не оставляйте в беде вы друг друга
И если беда в наши двери стучиться
Сомкнем же ряды подняв гордо руку
Ь

Фарфоровая цапля, ловящая жабу, царевну-лягу-
шку, хвать, её, за ушко, жизни смерть, смерти жи-
знь, из праха, мышечные волокна, кровь, лимфа,
органов вещество, «нанизанное» на костистый ост-
ов, формы (остров), поступь, где твоя рубаха, кок-
ошник, убора убор из плоскости в объём (вор-пт-
ицы) из неподвижности в траекторию пути (стре-
миться), (степени свобод), идти, рыскать, рассказ-
ать, как всё это было, на самом деле, жизнь прош-
ла, еле-еле.

Всякое пространство, меньше, чем казалось на
самом деле, мир лишь тень, (еле-еле), чёрной
массы, которой, было лень себя показать нам,
чушь чуши, здесь и теперь, уши, там, где земля
и другие планеты, нет, не открыть все секреты,
в этом месте, сейчас, (в ответ), что же мы позн-
авали? от реальности шали, бахрома, а он, раз-
водил руками повторял: «ма, (да), не ма», «что
теперь будет с нами?» думали уж и змея, сквозь
кольцо, рея на ветру, оправа, сердца, справа,
слева ушко...

Внуку


Предзимье...
Небосвод безумно чист.
В сознании рождаются крамольные, сухие мысли:
«____________ Бога нет. «Господь» как господин,.. --
земная, вековая,.. дань ущербному Уму.»
Есть доброе вселенское СОЗНАНИЕ!..
Вселенский УМ...
Который совершенно не нуждается в планетном поклонении.
...иные ипостаси матери-Вселенной занимают все его внимание!
Возможно.
Нам,.. землянам, остается лишь одно:
и повседневно быть в движении сознания...
В иные Сферы и на Уровень иной...
В...

Четыреста шестьдесят седьмой опус

Меж созвездий лилеи цветут,
Взнимем лики в холодную млечность,
Аониды хотя ли почтут
Май пенатов и нашу увечность.

Се юдицы опять веселы
И о них злые вдовы мелятся,
И гнетет вековые столы
Желть цветков, и оне веселятся.

Здесь любили и мы пировать,
Сгнили яства и сад неутешен,
Хоть явимся еще - обрывать
Звездный цвет с мертвожелтых черешен.

Четыреста шестьдесят восьмой опус
.
Золотыя шары отисним
Тонкой нитью червовой ли...

У деревьев огромные руки
Окунулись в небес молоко,
И, недвижимы, ноги, со скуки
С торсом в землю вросли глубоко.

Ничего им не хочется делать,
К вековой привыкают тоске;
То весна их, хандрящих, оденет,
То зимою стоят налегке.

Наслаждаются щебетом птичьим,
Гнезда держат они и птенцов,
А порой, в королевском величье
Вдохновляют нарядом творцов.

Автор: Ольга Волкова