Вечность боли и одиночества

Я тихо таю в четырех стенах одиночества.
Нет обид, нет сор и предательства.
Развернуть бы обертки фальшивые,
В них запряталась грусть-обманщица.
Уронить бы все маски игривые,
Вырываюсь до нервного всхрипа.
Виновата дождливая осень,
Как и мне, ей грустно до всхлипа...

Зрелое одиночество.
Желтый лист лежит на земле,
Озабочен старостью.

Меня влечёт к Вам одиночество,
Но, только, Ваше - не моё.
И словно древнее пророчество
Определяет бытиё.
И наши жизни в нём заверчены
Одной не прожитой судьбой.
Мы с Вами не были повенчаны,
Меня не брали Вы с собой
В походы дальние и трудные,
Где Вы вели незримый бой,
Где содрогают гласы трубные,
Где может жертвой стать любой.
И, вот, на грани невозможного,
На мир по-новому смотрю,
Сгораю от стыда я ложного
И Вас, почти, боготворю...

И каков он, оргазм одиночества?
Как вам? Дрочится? Или не дрочится
Над забитыми венами творчества?
Иль чего-то запретного хочется?...
Все слова в узелки переверчены.
Пересолены и переперчены
В строчках смятых... страдают мертвечиной,
Недоижицей, недонемечиной...
Не грустите - ведь жЫзнь-быстротечина
Проcвистит как лихая картечина,
Прошмыгнет как гнилая картошина,
Недостишина, недоистошина...
Поскрипит вам гитарными риффами,
Узловатыми странными рифмами.
И помашет как фигаро фигою...

Снег покрыл дороги и дома.
Я бреду по белому затишью.
В городе волшебная зима
Носиться затравленною мышью.

Замерзаю от твоей любви,
В моем теле буйные метели.
Ты прости и больше не зови.
Мои чувства сильно постарели.

Страшно, что другую не найду.
В свое счастье я уже не верю.
Проходя по снежному пруду,
Одиночеством дорогу мерю.

Сильный ветер нагло валит с ног,
Птицы в сером небе ищут двери.
Я бреду за чередой тревог,
Не жалея о своей потере.

Мир есть ,он есть вчера и завтра,и всегда.
В нём я и знаю лишь вчера, в него сейчас теряя.
А завтра впереди маяча,не наступит никогда.
И так живу я завтра ожидая.

Ещё есть,равнодушная к живущим ,вечность.
Ей наплевать на нас,ведь мы по её меркам,мельче пыли.
Она не начинаясь, переходит в бесконечность.
Ещё есть Боги, что про нас забыли.

А мы ,мы люди, больше всего смерть боимся.
Про рай мы ,после жизни , говорим.
Но сами ,поскорей, попасть на это место не стремимся.
Как можно...

Что может быть страшнее расставания
Ненужных слов, пустая череда,
В глазах тревога, а на сердце камень
Ночей бессонных глупая игра.

Но почему твое тепло утратив,
Еще надеждой теплится душа,
Что может быть, не долго, не напрасно..,
Быть может это так, не навсегда!!!

Я буду к телефону бегать постоянно
В надежде, вновь услышать голос твой,
Что может быть страшней разочарования,
Когда ты ждешь, но а звонит другой.

Что может быть страшнее одиночества,
Клубком свернувшись, за окном...

По вечерам опять куда-то хочется...
В кабак с шестом, куда спускаться вниз.
Там, говорят, Слепое Одиночество
Устраивает праздничный стриптиз.

Мне говорят, оно такое клёвое...
То кружева, то плетка и страпон,
Что у него всегда программа новая,
И публику заводит как Кобзон.

А нет, гарсон, поближе к сцене столика?
Со льдом мартини мне плесни в бокал.
Накачаных сирен, на анаболиках,
Послушаем чарующий вокал.

Они поют, фонарики качаются.
Партнеры дам берут на абордаж
Мне говорят...

Ругая ночь за одиночество,
Ветра осенние за пустоту,
Забуду ваше имя, отчество
И образ с памяти сотру!

Сотру, как ластиком с альбома
Духов пьянящий аромат,
Забуду, что я вам знакома,
Перечеркнув пути назад!

И вы забудьте, всё забудьте:
Мои глаза, мой голос, смех!
Не будьте в памяти моей, прошу, не будьте,
Чтоб не свершить мне страшный грех!….

Вы извините за пророчество,
За чувства, что пошли ко дну!
Не помню ваше имя, отчество,
И образ канул в пустоту…

Так устроен мир, одни из нас уходят в пропасть беспамятства, а другие в Вечность...
И по лунной тропинке порхает рядом с творцом Доля, и берегини ему улыбаются.
А там, на земле звучат его стихи, которым удалось прорваться к нашим душам.

Я читаю стихи уходящего в вечность поэта,
А любовь и надежда там тают, как свечи в тумане.
В снежном поле печали остались, внезапно воспеты,
Он уходит в безбрежность времен, и судьбу не обманет.

Но бессмертие наше таится и в жесте, и слове,
И в...