В царстве деда мороза

Зима. Но солнце всё же слабо греет
Лучом, легко скользящим вдоль щеки…
В стеклянном синем воздухе быстрее
Летают невесомые клочки.
Дробясь, мерцают серые высотки,
Их очертанья, смазаны, нечётки,
Как призраки плывут над головой…
Позёмка на бульварах в ритме вальса
Метёт, в узор затейливый сливаясь,
Покровом над заснеженной Москвой.
…Вот на Крещенье грянули морозы,
Столицу в серый панцирь заковав.
Прохожие бегут, хватая дозы
Тепла, что сохраняет плотный шарф…
Такой мороз, что...

Зима – круженье снегопада,

На крышах снег пушистых шуб…

Моя душа безумно рада:

Сугробы дивны, дым из труб!



В глазах брильянтовая россыпь…

Тропинка к дому так узка!

Тепла всё тело жадно просит,

Забыта прежняя тоска.



На ветках ягоды рябины

Нежданно, радостно красны,

Но с крыш домов снегов лавины,

Как будто кони – скакуны!



Во всей красе передо мною

Зима сегодня предстаёт!

Я вижу царство неземное,

Не то, что в прошлый гололёд!

***
Для разума
что мог бы, кажется, вместить
весь грандиозный звёздный Космос,
в постигаемости сущий,

непознаваем до конца,
так и останется, возможно,
только сам же познающий!


***
С природою
нам можно было бы, как кажется,
сотрудничать вполне, и без борьбы с ней
и с тем связанных мытарств,

когда лишь мудро, вместе с бережным
к ней отношением, не нарушать
взаимосвязь всех её царств.


***
Если препятствие всё то же
вырастает раз за разом
снова на пути твоём,

то что...

***
Сама
за тайной бесконечности погоня,
несмотря даже усилия на все

и достиженья наши,
в чём-то представляется подобной
бегу белки в колесе.


***
Живя в привязанности к миру,
нам от входа в царство Божье
не заполучить ключей;

нельзя, однако,
стать нисколько ближе к Богу,
и всё больше отдаляясь от людей.


***
Звучание набата грозного войны
какой бы жуткою подчас
нам ни казалось какофонией,

а всё-таки и разрушение, и смерть
в жизни равно сопряжены
с всепобеждающей...

С морозом , с бешеной пургой мы воевали ,
Мы город строили с тобой , мы отстояли ,
Качала тундра на ветрах мои печали ,
Тебе родная Воркута мы уголь дали ,
Качала тундра на ветрах мои печали ,
Тебе родная Воркута мы уголь дали …


Мы строим шахты , севера и «Воркутуголь»
Тебе родная Воркута мы дали уголь ,
Качала тундра на ветрах мои печали ,
В годину страшную войны не подкачали ,
Качала тундра на ветрах мои печали ,
В годину страшную войны не подкачали …

С морозом , с бешеной...

Сорвав с берёзки лист последний,
Раздел её бесстыдник ветер.
И так ей зиму всю стоять,
Весна ей даст листву опять.

Печальна белая берёза,
Опять зима, опять морозы,
И ветер с севера подует,
Берёзка белая тоскует.

Она о тёплых днях скучает,
И соловья трель вспоминает.
Он о любви своей ей пел,
Теперь на юг он улетел.

Ковром снег белым мир укроет,
А вьюга словно волк завоет.
Зима пришла надолго к нам,
Дав волю северным ветрам.

Ты не грусти, не плачь берёза,
Мороз льдом...

В Москве – сибирские морозы.
Мне вспомнился Новосибирск.
Обмороженья есть угрозы.
Быть на морозе – это риск.

Я вспомнил, как был брошен другом.
Я замерзал…А ночь ясна.
И ледяным молочным кругом
Белеет полная луна.

Я пострадал от зимней стужи.
Блажен, кто без измены дружит!
29 ноября 2010 г.

Зима. Мороз под сорок,
А этот маленький родник,
Лакая снежный морок,
Устроил красоте парник.

С морозом поседелым,
Рассыпав звёзды в простоте,
Он нежно, нежно белым
Рисует ветки на воде.

Под зябким вдохновеньем
Две розы разом зацвели.
С тугим прохладным пеньем
Они в родник красу вплели.

Цветёт земным приветом
В заснеженном ковре цветник,
Сияющим сонетом -
Две розы, серебра родник.

Пришел и сделал, как может,
Как может, как понимает,
Но что-то меня тревожит,
Скорее – боль донимает…
Он в мире своем все кружит,
То форточку вдруг закроет…
Боится мороз и стужу,
И ветер, что в трубах воет…
И плачет, смотря телевизор,
И плачет пред образами,
К страданьям моим не близок,
Как-будто не жизнь меж нами…
И катит на тачке воду,
В мороз тащит лед – чтоб было,
По пятницам в баню ходит
И гладит свою щетину…
Как баба шуршит у печки,
Тихонько себе вздыхая,
Желает сказать...

По тракту зимнему в рождественский мороз
Карета ехала, в ней барин мёрз…
Медвежья шапка, шубы-соболя,
С лакея — валенки… и всё это — зазря;

Окоченели ноги, сизый нос поник…
А за окошком кланялся мужик.
Лохмотья прикрывали наготу…
Опешил наш мерзляк, узрев картину ту!

«Скажи-ка мне, любезный, — крикнул «сизый нос», —
Как ты не мёрзнешь в этакий мороз?
Или не верить мне глазам своим,
Что ты стоишь передо мной почти нагим?!»

Бедняк ответил скромно, правды не тая...