В тиши

Пусть не пугается творец,
Что так колюч его венец -
Ведь графомания порой
Даёт и радость и покой.
Лишь на Олимп не надо лезть,
Есть там кому без нас присесть.
Пиши себе на радость мам -
Читатель разберётся сам.
Ты ж только радуйся в тиши
И знай себе пиши,пиши!

Как холодной воды ушат,
Мне ответа, звук резкий был.
И своим я словам не рад,
Диктовал мне их сердца пыл.

Ах какой же я всё ж глупец,
Ах какой же я всё ж наивный!
Ведь учил мир — на дно сердец,
Прячут чувства в нём те, кто сильный.

Проявление их за слабость,
Примет в нём тот, кто слабый сам.
И ослабшим считая, гадость,
В нём устроить он может нам.

Он боясь всех, язык лишь силы,
Признаёт — не поймёт другой.
Сам холоден и сердца пыла,
Не поймёт ледяной душой.

Как холодной...

Стихли бурные потоки
Ветра пламенной души.
Где он взял свои истоки?
Уж пустое. Все в тиши.

Камни ссыпались с небес,
В буреломе снова сердце.
Под ребром таится бес,
Вдруг позвав в далекий Мерцен.

Куча правды и притворства,
Откровения и лжи,
Так бесчинно и без спроса
Взятых из моей души,

Посреди всего безумства
Навалившаясь кулем,
Веет неким полоумством.
Где же мы его берем?

От чего душа клокочет?
До румян, до пульса ввысь.
И в височных долях «скочет»:
- «Ну же, детка...

Я – раненая птица
Со сломанным крылом.
Не в силах в небо взвиться.
Горюю об одном.

Что не летать высоко,
Касаясь облаков.
Не видеть синеоко
Мне море васильков.

Да,... ты сломал, как палку
Одно моё крыло.
Тебе его не жалко.
«Жизнь – хрупкое стекло».

Теперь вторым о воду
Я бью изо всех сил.
Но все идёт к исходу
И сердца гаснет пыл.

В ночной тиши, в испуге,
Всё вздрогнуло на миг –
То слышали в округе
Прощальный птицы крик.

Когда с дождём стучится...

Как от мыслей тяжёлых отвлечься?
Как их камень, мне сбросить с души?
Чтобы в грудь бить набатом мне сердце,
Перестало в полночной тиши.

Как вернуть беззаботную лёгкость,
Что в моих рассужденьях была.
Чтобы мне их расчёта холодность,
Остудить сердца пыл не смогла.

Как себя возвратить мне былого,
Когда дерзость во взгляде жила.
И всегда к бою было готово,
Моё сердце не знавшее зла.

Как убрать мне из смеха грустинку,
Чтобы снова он звонко звучал.
Как убрать из груди боли льдинку...

Дарит Небо Благодать,
Солнца ласковым теплом.
Оно чистое опять,
Нет ни облачка на нём.

В небо-небо, в небо синее,
Купола глядят церквей.
Ты за жизнь, Господь прости меня,
Грешен — грешен был я в ней!

Отчего-то чуть с печалью,
Колокольный звон в тиши.
Он как эхо покаянью,
Что поёт в глуби души.

В ней торжественно как в храме,
Когда служба в нём идёт.
Сокровенными словами,
Каясь, «Я» моё поёт.

Гляну в небо — в небо синее,
Оно дарит Благодать.
Видно Боженька простил меня...

Чем глубже в жизнь, тем сладострастней встречи,

Тем обнаженней чувственность души,

Тем слаще вкус вина, тем ярче свечи,

Тем трепетней дыхание в тиши.

Чем глубже в жизнь, тем ненасытней взгляды,

Тем меньше неразумного стыда,

Тем искушенней женственные яды,

Они, как родниковая вода.

Тем мягче губы, тем нежнее руки,

Тем искренней желание греха,

Чем глубже в жизнь, тем тяжелей разлуки,

Тем легче осознание стиха.

ОЛЕГ ГАВРИЛЮК

Благоухающий нектар для сатаны
Смрад ненависти. Страх и дым войны.
Войны любой: кухонной, дворовой
Межгосударственной, локальной
Этнической, континентальной...
Когда же разгорается всемирная война,
Ликуют бесы несказанно.
Поет и пляшет сатана.
Не потому ли неустанно,
Он шепчет всем, всегда, везде:
Желаешь мира - будь готов к войне!
Мир можно получить лишь на конце копья!
Если не ты его - то он, тебя.
Вооружайся! Все годится в дело!
Ножи, кастеты, пистолеты
От топора и до ракеты...

Находясь в полуночной, бездонной тиши
Тротуары пусты и вокруг - ни души
Я своё равномерно-спокойное слышу дыханье.

Находясь рядом с милой и нежной тобой,
В тот момент, когда чувство рождает огонь,
Очень частое, страстное слышу свое я дыханье.

Вновь стремясь оказаться в объятиях моих,
Наши души сольются в одну на двоих
Очень нежное, робкое, слышу твое я дыханье.

Очень хочется вечно с тобою мне быть,
Чтобы мог я с тобою одной разделить
Посылаемое нам на двоих одно лишь дыхание…

Нежнее роз,дамасских и несмелых,
Прекрасней лебедей ты гордых стаю:
Ты знаешь,я порою вспоминаю,
Что ты прожить гордячкою хотела.
Но я разбил твои оковы,
Которы ледяные,крепче стали,
Перед друг другом мы не устояли,
И я шепнул тогда тебе несмело:
"Не этого ли ты сама хотела?"
Покорных лебедей и гордых стаю,
В тиши твоё я имя повторяю,
Оно по ветру вьётся:Дульсинея!