В комнате душной

Этой душной весной небо падает пухом под ноги,
облака расступаясь, считают прохожих шаги.
Будет трудно лететь, ты же знаешь, мы вовсе не боги -
променяли на мётлы мы белые крылья свои.

Будет трудно лететь - небо нынче становится плоским,
нам придётся прижаться плотнее к корявой метле,
маневрировать между людей некрасивых и с лоском,
и сухими губами шептать о любви к высоте.

Это ради любви, пусть полёт наш по низкому небу,
Я скучал по тебе даже раньше, когда и не знал,
когда просто...

Пил, захлебываясь, страсть.
Задыхался в поцелуях.
Я искал тебя в мирах
Непокорную, шальную.
Я хватал за рукава,
Дул на пальцы, обжигаясь.
И опять твердил: «Не та,
Я найду, я зарекаюсь»

В полинявший небосвод
Поднималось солнце ало.
Точно капля на песок:
«Жалко мне тебя», - сказала
И ушла… в пыли дорог,
В душных страсти поцелуях,
Как воды – любви глоток!
Я ищу тебя, ищу я.......

расплывчатый оттиск стального сосца фонаря
в перламутре бензиновой лужи,
словно большое красное пятно Юпитера;
словно отверзшиеся уста дьявола
однородно расширяющейся вселенной,
всё вещество, которой, когда-то,
вмещалось в пространстве, меньше ногтя младенца –
там были и эти слова;
расплывчатый оттиск стального сосца фонаря
в перламутре бензиновой лужи,
словно миллион световых лет одиночества
в дрожащей капле мутного света;
словно безумие-безмолвие
изъеденного морщинами мудреца...

Ты поверишь?!
Есть
Девушки-феи

Фея мне как-то сказала:
- Я не взрослею,
Я испаряюсь,
Таю
Я чувствую,
Как время капает и убывает,
Меня потихоньку съедает

Ей было лет уж немало
Но она как ребенок блистала
Смеялась, щебетала, звенела
Фея совершенно не болела
- Мне хотелось людей научить
По-иному мечтать и любить,
Но меня вначале опоили,
А затем все чувства опошлили

Настоящие феи здесь долго не живут
Им душно и немного больно тут
Фея пальцем по стеклу провела...

за окном

идёт дождь

мокнет вождь

растёт гриб

ходит гость

входит гость

видит дождь

за окном

*

проникновение предшествует
проникновенному молчанию
(точнее - постпроникновенному)
и нерешительным бубнениям
о брахмачарьях и любви

стихотворение присутствует
до своего стихосложения
висит и смотрит стихоплёту
в его бесстыжие глаза

*

ночью можно не спать.
утра нет. а в обед -
не готовить обед.
и не есть. но курить.
всё откладывать. завтра.
сегодня...

Трёхмерье человеческого бытия,
Здесь ограничив, запирает душу.
И в теле мечется, ответы ищет ,,Я»
И ему часто, в нём бывает душно.

И я за грань, возможности и мысли,
Напрасно заглянуть пытаюсь.
И бытия, не в силах понять смысла,
В трёх измерениях, душою здесь метаюсь.

Тоску оставив, ускользает Знание,
Его вместить, не в силах разум мой.
Попыток тщетность, дарит понимание,
Что не дано, мне знать что за чертой.

За той чертой, где Космос многомерен,
Где измерений больше есть чем...

Как курица кудахчет,
Что вновь яйцо снесла.
В стихе соврав рассказчик,
Что он живёт без зла.

От чувств своих избытка,
Слюну пускает он.
Он жертва, а жизнь пытка,
Стих — как стекляшек звон.

Ни ладу и ни складу,
Не стих, а просто жуть!
Ну, а ,,поэту» надо,
Одно — стихом блеснуть.

И самое плохое,
В стихах безумных сих:
Что слово взяв чужое,
Он им украсил стих.

Когда не вложат души,
Лишь пустота в стихах.
Когда закрыт дом — душно,
Жить людям в тех домах...
Марковцев Ю.

Ум понимает, только сердце,
Не признаёт его расчёт.
И не находит себе места,
Его на части тоска рвёт.

Ум понимает неизбежность,
Судьбой назначенных потерь.
Что нет возврата к жизни прежней,
И в ней иначе всё теперь.

Ум понимает, сердце плачет,
От боли сжалось оно в ком.
Оно устало ждать удачу,
В неё уже нет веры в нём.

Ум понимает, что так нужно,.
И не пригнувшись, не пройдёшь.
А сердцу плохо, ему душно,
Обида в нём как острый нож.

Ум всё поймёт, но сердце снова,
Не...

Мир на бедных и богатых,
Поделён — у всех свой круг.
И в нём власть аристократам,
Труд и служба в нём у слуг.

В нём сословия и касты,
Статус наш определят.
И о равенстве напрасно,
Чудаки в нём говорят.

Они верят бедолаги,
В то, что в мире все равны.
Что права не на бумаге,
В жизни, властью им даны.

Только создан был закон,
Для себя, людьми с деньгами.
Защищать их должен он,
Власть им дав над бедняками.

Пусть не те уж времена:
Слуг не порют на конюшнях.
Но как прежде...

Я голос разума послушал,
Я в совесть глянул — чистота.
Так отчего же жить мне душно,
А в сердце боль и маята.

Я в том что прав, уверен твёрдо,
В том, что не должен уступать.
Но в душу смотрит ликом чёрным,
Из тучи мне тоска опять.

Как больно — резать по живому!
Пусть даже сотню раз прав был.
Но если б сделал по другому,
То всем бы этим навредил.

Лишь до разумного предела,
Должны жалея, уступать.
Ведь жалость ум слабее сделав,
Мешает, правильно решать.

Ум понимает всё, но...