В алом шёлке парусов

Сын, сам себе отец, режиссёр? ереси ах, савелий,
ересиарх, о готовности его, снова, создаёт основу,
будущему поколению, по своему образу и подо-
бию, свою фобию, (копию), (оттиск) (зеркального
отражения отблеск, свет, вот тебе брат и новый
завет? ветхий? дряхлый? ветошь? или шёлк? атл-
ас? боязни боязнь, (атас), страха страх, лазаря ла-
зарь, (аллах), мозга мозг? замёрз, промозгл? (или
влажен), сух? пуха пух, как всегда отважен, трусо-
ват, какова энергия? тысяча ват, или пустышка...

Точка над дугой, следил за собой, за тобой, за
солнцем и птицей, её тенью оконцем, (на земле)
и облаков пеню, (с ленью), за небесный разворот
(ценю?) (пренебрегая?) не забыл и о тебе родная,
правда-ложь, чистая, читая, глядя,(гладя), (песню
слушая), (пеною водя, чувствуя), вод испарений,
концентраций, мысли (прений), (которые опять
зависли, (трояна) конь, всему виною, смотрю, на
луну вою, говорил волк, образов шёлк, бахрома,
бархат, шерсть, прядение пряжи, холстины, вол-
окна...

Всё, чем стоит гордиться –
это пыль, пыль, пыль, и ещё раз пыль…
Всё, что есть у тебя –
это чистейшей воды проза,
смирение в похмельных глазах,
и ночь за углом, как чёрт за калиткой,
бросающий острые камушки звёзд
в сдержанные колокола
окон.

Всё, что есть у тебя –
чёрное лукавое сердце,
сжираемое безмолвием,
благословенно плетущееся
по душным равнинам и прериям,
стыдливо прикрывшись,
грязным бельишком листвы.

Чёрное лукавое сердце,
ты можешь быть хоть алмазом,
хоть...

Росы капелька, хлеба крошка,
Вот и пища, птахе Божей.
Нужно маленькой, ей немножко,
И безгрешной ей, Бог поможет.

Так мне думалось, когда звонкую,
Этой птахи песнь, слушал у ручья.
Когда алою неба кромкою,
В час рассветный там, любовался я.

Скрыла солнце тень и весь замер лес,
Оборвалась песнь, криком боли став.
Это коршун злой, камнем пал с небес,
Птахи Божей песнь, оборвав.

Что ж ты Боженька, птаху малую,
Душу чистую, что ж не спас?!
За что страшную, смерть ей жаловал,
Ты...

Тише воды…. Белым-бело….
Дрожит светляк настольной лампы.
Кружится снег, как помело,
и тает в плоскости асфальта.

Пахнуло холодом – открой
все форточки – декабрь на сердце.
Слоится топь аллей слюдой
и тает заревом абсента.

Мороз по коже…. Лёгкий иней….
Скелет ветвей в склеп неба врос.
Скрепит борей, как крест могильный,
скрывая в хвоях листья роз.

Под шёпот глаз луна плывёт;
на волоске лучится свечка.
Шёлк крови, шерстяная плоть;
в окне – тысячелетний вечер.

Как на ладони...

Люблю цветы ... простые, полевые.
Они такие … близкие, … родные.
Ну а ещё, ковыль в поле степном.
Когда колышется... живым ковром.

Вы видели ковыль, когда цветёт?
Блестит на солнце, шёлком отдаёт.
Волной он льётся… в чистом поле.
И шепчет о Причерноморья доле.

Напоминает он о прошлом... нам.
Когда тачанки мчались по полям.
Кочевников... курганы здесь стоят.
И об истории веков ... нам говорят.

Для археологов раздольный край.
Раскопки делай, только ... успевай.
И...

Ты прячешь душу под подушку декабря,
и губы убаюкиваешь снегом;
безмолвие домашнего ковчега,
как на груди пригретая змея.
В зрачках из серебристого графита
мерцает ночи сталь. Сквозь сумрак, за версту –
улыбки нить – намёк на наготу,
на снежный блеск полей под ядовитым
туманным причитанием норд-веста.
Подснежник тишины – в твоём венце;
и ты сидишь на ледяном крыльце,
гадая на кофейной гуще сердца –
где в глубине тоски библиотечной
склонилась тень над шёлком Ариадны,
и фонарей...

Аметистовым шёлком
раскинулось небо
над жаркой и грозной
пустыней,
солнце смешно
висит апельсином,
пристёгнуто к небу
защёлкой......
Всё выглядит странно,
и даже нелепо,
песок растекается
струйкой с бархана,
контуром чёрным
на фоне заката
верблюды шагают
понуро, устало,
и лишь перезвон
колокольцев верблюжьих
позволяет не спутать
мираж от реала

В полнеба пылают над миром закаты.
Расплавленным воском в копилку небес
Горячее солнце стекает, как плата
За день, что ушел, растворился, исчез.

Он был и прошёл. До утра стала лишней
Спокойная, светлая неба лазурь.
На холст поднебесный Художник Всевышний
Божественной дланью наносит пурпур.

Смешались нюансы в заоблачной выси:
Багряной волной на полнеба легла
Свободная грива несущейся рысью
Гнедой кобылицы, не знавшей седла.

Янтарными каплями лучики солнца,
Как...

Сокрушал врата, при сошествии, нарушая непро-
зрачности, заповеди запрет, временные связи ра-
зрывая, при произношении слова, «нет», перлам-
утра отблеск, где жемчужины крутизна, при прои-
зношении слова, «на», его премудрость стропила,
строила себе, дом, дорогу, на каркасе слов, отоб-
ранных заранее и рыла могилу, приукрашивала и
давила, дарила, давала, сама себе по рылу, при
обветшании знания, ныла, была жидка на распл-
ату, мягче и нежней ваты, льна, шёлка. Видно тут,
мало от неё...