Упрямо

Нет, я, пожалуй, Чувство сохраню
из сердца выну, рассмотрю на Свет,
разбавлю, взвешу, дуну, остужу,
Я олово расплавлю в серебро.
Потом обратно выжму, разолью,
его не закопаю, не предам - 
Печали синеву плесну на небосвод,
Страстями рыжими я клены распишу,
заткну Обидой холод зимних рам,
накину твою Подлость на комод,
пускай там оседает в пыль веков!
Взобью в подушках перья, в пух и в кровь,
до брызг, до нервных белых снежных туч,
закружит в комнате упрямая метель,
уляжется, и с ней...

А счастье:
предельно внятная вещь.
С утра побриться: чисто-начисто.

А вечером с любимой на облаке залечь.
И попросить у Господа:
девочку или мальчика.


А счастье — довольно жестокая вещь;
рубиться у края тьмы с вурдалаками.

И мир светлобожий отстаивать. Здесь.
Где пули целуются с нами. Так ласково.


К несчастью, я не знаю: где счастье раздают.
Я лысый хмурый философ.
Ну, не кудрявый лирик я!..

И с веток мерзлую ягоду голуби клюют,
отчаянно крыльями жестикулируя...

Прошло тридцать лет, а страна,
как будто в бредовом дурмане.
Мечтает забыться она,
но штука упрямая – память.

Ей Богу, не стоит, друзья,
глумиться над жизнью вчерашней!
Ведь, если все жертвы – за зря,
становится больно и страшно.

Мы молча сносили её.
Мы жили ей долгие годы.
Зачем же плевать в водоём,
так долго даривший нам воду?!,,

Черная ваза стиха с белыми вольными цветками строк …
Над священной пристанью простертых -
Букет из тысячи дней и ночей познавшего Любовь.
Букет дышит, … отпуская свое дыхание к Тебе.
ТЫ - это там где начинается живое!
Сквозь острые края сюра жизни
Моя любовь к Тебе меняет форму крови ,
Заставляя биться неназванное…
Так шелк идет скользить, выпускать нежность и разить жаром языка…
Так кружевные маски первого снега заглядывающего в сонный мир,
Качают Тебя на моих руках и поют Тебе...

О нас судят по брюкам чаще,
Реже судят о нас по душе,
Но мнение, истиной ставши,
Завтра ханжеством будет уже.
И потому сквозь все приговоры,
Сквозь сужденья «практичных умов»
К правде века идём через споры
Весёлых, горячих голов.
А вы проглядите в мелочах,
Что это самое главное в нас…
Верьте всем в «Бригантину» верящим,
Верьте блеску упрямых глаз.
Мы дышим ветрами встречными,
И режет глаза нам синь.
Бываем порою беспечными,
Верящими в богинь.
Мы любим рубашки модные,
Мы любим...

В горниле плавится земная лава,
А рядом клещи, наковальня, молот,
Немного жарко всюду от расплава,
И чувствуется постоянно рокот.

Я - Фёдор, Тсеча сын, стою в пещере,
Передо мною зеркало, а в нём
Нарисовалось в нереальной атмосфере
Изображенье старца - то был гном.

В больших глазах упрямая суровость
И холодность для заморозки лавы,
Пронизывает внутренняя строгость,
Хотя его взгляд чуточку лукавый.

Но было пусто позади меня,
Я даже пару раз мечом махнул.
Волшебный голос магией...

Круг порочный — шаг не точный,
Оступился — лечу вниз.
Боль порвала душу в клочья,
Червь сомнений мозг прогрыз.

Сердце плачет — неудачи,
Без вины бьют — просто так.
Впереди успех маячит,
Не могу догнать никак.

Время мчится, снова птицы,
Возвратились к нам весной.
Ну а мне, не возвратится,
Никогда уж, в край родной.

Дали Боги — мне дороги,
Моей жизни, здесь пройти.
А в конце их всех, в итоге,
Двери в смерть свою найти.

Круг порочный — шаг неточный,
Оступился — и упал.
Но...

Еврейская мама
все знает давно,
тиха и упряма,
и ей все равно,

что думают люди,
не хочется знать,
от нас не убудет,
а ей наплевать,

вот лишь бы мы дети,
все были при ней,
на всем белом свете,
нет мамы нежней.

И белые руки,
как мудрость веков,
готовы на муки
и тяжесть оков.

Её не обманешь,
крути не крути,
врасплох не застанешь,
пощады не жди.

С минуты рожденья,
и так каждый шаг,
вон в банке варенье,
на кухне дуршлаг.

Она нам защита,
родительский кров,
никем...

Жизнь была лишь шагреневой кожей,
Уменьшалась желанием жить.
Её годы, став тяжкою ношей,
Забирают в дни старости прыть.

Мир-материю тел и предметов,
Изменяет старенья закон.
И не можем найти мы ответов,
Для чего, Мирозданию он?!

Гоня страх перед смертью инстинкта,
Мы, о душ жизни вечной твердим.
Верим в это, а Истина скрыта,
И сгорев, жизнь в нас тает как дым.

И с днём каждым кусочек-остаток,
Уменьшается здесь жизни тел.
Ах, как всё-таки век людей краток,
Не заметишь как он...

Бывает такое... Как-будто бы сердце
услышав родное, из мира иного..,
как если, внезапно раскрылись бы дверцы,
по волнам эфира пространства земного...

И голос зовущий - протяжно, знакомо...,
окликнет, напомнит о чём-то забытом..,
и рвёшься на части куда-то влекОма...
Но память упряма. Не вспомнит. Закрыта.

Бывает такое...

ДТ