Угрызения совести

Откинув бремя повседневности,
В ночной целительной глуши
Перебираю драгоценности
Хранимые на дне души.
Их у меня не так уж много,
Но больше и не надо мне.
При подведении итогов
Они не падают в цене!
Неважно – молодость иль старость.
Дорога есть.
И я – иду.
Все лучшее –
В душе осталось.
И сердце с совестью
В ладу…

Тысячный раз первую строчку,
В новом стихе я написал.
Тысячный раз белый листочек,
Тысячный стих мой измарал.

Тысячу сделал шагов я стихами,
Время пришло мне назад посмотреть.
Тысячу раз я пытался словами,
Песню создать и душой в ней взлететь.

Тысячу жизней я прожил стихами,
Что получилось?! - Не мне то решать.
Жизнь рассудит кем были в ней с вами.
Есть и меня в ней, за что отругать.

Я не писал стих ища себе славы.
Каждый свой стих я прожил, им дыша.
Сердце моё мне слова...

Всем спасибо за внимание!
Сейчас откланяюсь! Итак – прощание!
Моя арена – спасибо – выбита
Из очереди эксгибиционистов-лириков.
Итак, внимание! Мое свидание
Одно с Тарковским и планетарием,
Мое с Козловским и козлодавием
Прошло успешно! Прощай, авария!
Всем спасибо за внимание!
Сейчас подтаю, и - в ожидание!
Сейчас откроюсь – и передам его,
На вашу совесть - моё призвание.
Сейчас – минуточку мне внимания!
Сушите липу – я в мироздании!
Отождествляю себя с цветами, и
Люблю, как...

Сталин -
великое наше,
Вождь всех людей и великий игрок.
Рокфеллеры заварили тут кашу,
А Сталин съесть ее им помог.

И теперь они ходят кривые,
Каша прогнила, скукожилась вся.
Сталин с нами живет и поныне,
Я говорю - Сталин, подразумеваю - Я!

Сталин -
великое наше
Он Горишнего изгнал в ад!
Горишний теперь не поет, а плачет,
И чешет не плешь, а только зад.

И до сих пор по Империи ходят слухи,
Что, мол, умер Сталин, и все за зря!
Но Вы не верьте в лагерях старухам,
Жив тов...

Если все в нем прекрасно от пяток до век,
Если пиво ему,как расстаявший снег,
Чистоплюй до тоски,не воняют носки,
Значит,это--не наш человек.

Если совесть тебе не совсем дорога,
Если хочешь иметь вместо друга врага,
Знай,товарищ кунак,где скрывается враг:
Пиво с водкой--шайтана слуга.

Кто певец и актёр драматический,
Сериально - рекламный герой.
Кто начальник бюрократический
Пишет слитно, без запятой.

Кто продюсер для звёзд и звёздочек,
Практикует жезл и бандаж.
Кто деляга, газом торгующий,
Держит палец на кнопке «форсаж».

Кто военный бухгалтер в провинции,
Дом построил в три этажа.
Ну а кто – то, чужие традиции
Прививает нам для куража.

Все согреты пушистой корыстью,
Все укрыты её мягкой рукой.
И от совести, и от чести,
И от милости - как таковой...

Мы состоим из памяти,
Себя в ней собирая.
В ней опыт нашего пути,
Живёт нам помогая.

Мы состоим из памяти,
В ней есть зима и лето.
Храним в ней детства шалости,
Как яркий лучик света.

Мы состоим из памяти,
В ней боль потерь канючит.
И эта боль нас жалости,
К беде чужой научит.

Мы состоим из памяти,
В ней всё что для нас важно.
Она спасёт от старости,
Нас совесть в ней накажет.

Мы состоим из памяти,
Мы помним как любить.
Она нам в час усталости,
Напомнит — надо жить...

Служите друг другу
любовью Христа,
но только в заслугу
не ставьте себе -
Спаситель всех любит,
чья совесть чиста,
и ввек не забудет
в житейской борьбе.

И за неделю перед Пасхой
Иисус узрел Ерусалим.
С обычной кротостью и лаской
Сказал тогда Он бывшим с Ним:

"В селенье ближнее идите,
Отсюда видимое нам,
И Мне ослёнка приведите,
Которого найдёте там.

Он не объезженный, и будет
У врат привязанный стоять;
И если вас окликнут люди,
Должны вы будете сказать,

Что Господу он нужен срочно".
И те, которых Он послал,
Пошли в селение, и точно
Нашли всё так, как Он сказал.

И, приведя осла, покрыли
Его одеждою своей.
Затем Иисуса...

К обеду солнечный всплеск улицы был вымерен циркулем его ног,
Он ждал ее у выхода из метро и часто курил,
Когда в идеальной сфере непроходимого перегара и жалких тревог
На нее обрушился идеально выбритый господин.
Во время падения она считала вслух все ступени.
Упираясь лицом в ее живот, мужчина ругался матом.
Как это и бывает на них даже не посмотрели,
Отдаляясь от лишних проблем быстрым шагом.
Всю юность, она бегала в ванну, когда было больно,
И тихо себе рыдала, под льющийся шум воды...