У горной реки

Вечер спускается горной грядой темноты.
Флейтой осенней сквозняк пробирается в щели.
Хаос души – листопад. В черное тело луны
Мы бросаем надежду – я и ты –
Ты и я – наши холодные руки, наши глаза в
В отражениях луж серебристых.
Мы снова будем ходить под дождем, снова артисты
Пернатые станут нам петь и слеза
Неба алмазом скатится в твою ладонь.
Только не потеряй, только сердце свое береги.
Вечер спускается горной грядой темноты.
В доме горит огонь…

Пегий пес в долине горной речки
Только что доел остатки гречки,
От обеда стройки перепало,
Этого ему конечно мало.

Пегий пес с коричневою мордой
Лопоухий, ласковый, не гордый,
Ищет что-то, будто день вчерашний,
По повадкам видно, что домашний.

Он сейчас бежит в одну бригаду,
Косточки оставили ребята,
С другом повидаться надо тоже,
Друг на буровой у пса хороший.

Кормит по утрам его колбаской,
Чешет за ушами, гладит с лаской,
Что-то помнит пес уже такое,
Ждет, что друг возьмет...

Затаилось чудо жизни в перламутровых Скрижалях.
А скрижали затонули в час далёкого потопа.
А потопом наказали тех, кто злобою всех жалил.
Жалил, мучил, насмехался или просто был недобрым.

Горько плакало живое от насилия злодеев.
А злодеи ликовали, собирали дань большую.
Дань большую за обманы, и чернели, богатея.
Богатея, но чернея, превращая кровь в дурную.

И темнело постепенно небо синее в печали.
И в печали, напрягаясь, собирало тучи с громом.
Громом глухо рокотало, молний искры...

Дни идут, летят недели
Отступает маета
Тихо Ангелы запели
И возникла тишина

Там…
В молочно-светлой дали
В первозданной тишине
Завиваются спирали
В горнем мире
В горнем сне

И струятся и ликуют
Водопадные струи
Светом музыка малюет
Запредельные миры

За пределом света-тени
Засияла белизна
Царство Леля и свирели
Мир божественного сна

Там…
Где Господь отдыхает
Там…
Где мир младенцем спит
Так божественно вздыхает
Так божественно молчит
АУМ…

Тени дня дышали обреченно,
промерзая к ночи...
Как бежал!..
...ломая снег Весны.
А Солнце уходило...
Взглядом я искал
и пил ключи Воды,..
неутолимо вкусной.
Но откуда шорох странный?..
Травы прошлые, твердея,
у Камней тепла просили...
Солнце уходило.
Я Л у ч и ловил
уже и воспаленным взглядом!..
И бежал...
Но вечер был земной, неумолимый, —
к перевалу поднимался
М р а к густой и синий...
И — озноб мне.
Ветер горный, стылый, —
вдоль снегов
усталых...
Перевал...

Мне тяжело порой бывает
В смущеньи мыслей, в спешке слов,
Не утолить своих желаний
В сплетеньи строк своих стихов.

Пусть даже рифма мне покорна
И ровный ритм ласкает слух
Не слышу сладостного горна,
Мой горн лишь разгоняет мух.

И до тебя, мой чтец случайный,
Мне дела нет, изволь простить,
Когда мои стихи (печально!)
Меня не могут усладить.

2006г.

Ночь…Лучшая поэзия – мурчание кошки,
свернувшейся клубочком под левым плечом, у застывшего,
лунным светом, сердца. Эта ночь – больше всех слов –
это время гремучей змеи, хозяйки пустыни, на коже которой,
отпечатались мягкие звёзды – кошачьи следы. Дорожки
и ручейки тусклых, шепчущих штор, вышитых
летним ветром – проводники строк,
брошенных ненароком чёрно-индиговой пеной моря,
кипящего любовью к стихам;
здесь лучшее четверостишье – забвенье, разделенное с горным
колодезным эхом...

Свет шествовал по сердцу, как по полю.
Свет вдавливал мне в грудь свой легкий шаг
И оставлял свеченьем тайной боли
В лесах души едва заметный знак.

Он шел и шел сквозь царство плотной ночи
И сам свой путь прокладывал внутри.
Вот отчего так долго кровоточит
Последний свет исчезнувшей зари.


* * *
Иносказанье бытия –
Иных миров мерцанье.
Мои деревья –это я,
Но лишь в иносказаньи.

И смысл отыщет только тот,
Кто, глядя сквозь обличья,
Иносказания поймет
И вновь ответит притчей...

В старинном замке под замком
Забылась дева долгим сном.
И вот уже из века в век
Не поднимает тяжких век.

Гудит сто лицея столица,
Деды уж перестали бриться.
Наследника все нет и нет,
И чахнет царь в расцвете лет.

Но жил тогда-то в граде Слава.
Ему до лампочки бы слава:
Поесть и выпить с калачом,
А был силен, широк плечом!

Но затрубили в горн наряды,
И горны в дым, приняв наряды,
Куют мечи и шьют наряды -
Во славу Славу снарядить.

Царицу в замке исцелить,
Глаза на свет ее...

- « Как от людей ты далека,
Отбилась, видно, ненароком!
Непроторённа, нелегка
Твоя тропа и одинока!
Как ты слаба, тебя мне жаль,
Ведь ждёт тебя одна печаль!»-

Козе бродячей проблеяла
Гордячка, стадная Овца:

- « А повидала я немало,
Клянусь от нашего лица!
На ляд какой ты вверх ползёшь
По круче скользкой и опасной?
Пусть не теперь, но упадёшь, -
Любой Овце ведь это ясно!
Жить без загона? Без ворот?!
Без Пастуха ж ходить опасно!
Кругом травы невпроворот...