Тюрьма

На стыках отчаяния рождены
Две судьбы,
Словно хлебы преломлены
И очищены кровью в преодолении,
Проросшие семенем
Сквозь сомнение!
Как в холодной купели Земли
Крещены!


Мир цветной, пряный, земной –
Изо льда и в изгибах лжи.
Эти Двое
Связаны паутиной памяти.
Жгучими иглами Космоса
Их сердца, как сквозняком,
Проколоты и притяжением сожжены.


Их подошвы помнят
Упругость, надежность и легкость
Млечного пути.
Словно узлы Рода,
На сердце вехи сути его и его свободы.
Где...

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...

Здесь глыбы льда.
Здесь ветер-горлопан…

По скулам — снег…
По рации — молчанье…

На крутяке держи меня, стропа!!…
не лги…
не рвись…
и даже не мочалься…


Соседи скажут: это ж просто псих!
И участковый
акт составит вялый.

Но главные подъемы — в нас самих.
Валунный грунт. И крючья. И жумары.


А мне суму давали. И тюрьму.
Но я не скурвился. И в хлам не спился.

Я СКАЛЬНЫМ МОЛОТКОМ ШТРОБЛЮ СУДЬБУ.
Да всё путём. Айсбайль не затупился!…


А друг погиб. Он предал...

Не унизят тебя если ты не позволишь,
Сам в себе, униженья познать.
Если веришь в себя и себе что-то стоишь,
Не позволишь согнуть, души гордую стать.

Можно свет потушить, но нельзя измарать,
Он в себя не возьмёт, грязь и подлость плевков.
Можно тело убить, но души не сломать,
Для неё нет границ, пут, тюрьмы и оков.

И душой будешь тем, кем захочешь стать сам,
Будешь вольным ты ей, даже если в цепях.
Ведь не справится с ней ни беде, ни врагам,
Если смог ты в неё, не пустить липкий...

Лысоватый фонарь-аналитик
Постовым был приставлен ко тьме.
Вёл статистику рельсов и птичек,
А стихи сочинял о тюрьме.

Свысока он глядел на дорогу
И спешащих куда-то людей:
«Отчего бы не стать мне им богом?
Я так строен и полон идей!

Не меняя любимых привычек,
Я из просьб их построил бы график…»
Но судьбою груженый МАЗ-критик
На кусочки расшиб его нафиг!

И хохочет вовсю злая свита.
Гордость – Солнце! Фонарь же – гордыня…
Лысоватая лампа разбита.
И лишь «мусор» - ему нынче имя...

Славься Отечество, край мой родной,
Славься Советский Союз.
Ложь, что ты был для народов тюрьмой,
Быть твоим сыном горжусь!

Нет государств, где всё гладко и верно,
Кровью, историю пишут они.
Все они знали, войнЫ боль и скверну,
Но, все и светлые ведали дни.

И я горжусь, что советским солдатом,
Был и два года под флагом служил.
Тем, под которым фашистов когда-то,
Силой народной, Союз сокрушил!

Взрыв перестройки его изнутри,
Смог разорвать, раскидав нас по свету.
Сдали в музей...

Повесился сам… Иль ему подсобили…
Тут, как ни крути…- Березовского, нет!
Но, как же евреи, кругом, завопили ( ! ),
на мой предыдущий посыл…- О, сюжет ( ! ),
народы, вгоняющий, в споры-раздоры…-
Знать, Правда, на этой Земле, не одна…,
«дельцы» где, еврейские, вовсе не воры,
а Русь обнищавшая – им – не беда ( ! )…,
а некий итог «справедливы» воззрений...-
Ну, где же ещё, с их душой, загребать ( ? )…,
ведь «в этой стране», в покаянии «мнений»,
жулью ( Уж так принято! ) любят внимать...

Невыносимость невесомости, ощущал её неуём-
ности? и полное отсутствие тяжести? а где тебе
взять радости? или, носами рыли, а оказалось, ле-
тали, под потолком порхали, зачем обошёл кому,
вывернул наизнанку? знакома? неведома пастор-
аль? а тебе чего жаль? жала или того кого оно
проткнула? ну ты и загнула, луна прибывала, а
маня глядя на неё страдала, не пошли, рассосал-
ись кости, остеопороз души трости, а ты давай,
ни пой, ни пляши, раздувай пламя, вилами по во-
де не пиши...

Прежде чем…
свои руки умыть…
с гроздью вен — цвета вялой сирени…

знай, что душу твою от тюрьмы
не спасет ни Плутон,
ни Тиберий.


Хоть ты локтем залезь…
хоть плечом…
хоть ты весь медный таз «изгу-гукай»!…

НО В ВЕКАХ ПРОСЛЫВЕШЬ ПАЛАЧОМ.
Чистоплотною римскою
сукой.


И вода потечет в реках вспять…
Ни одна тебя яма — не примет…

У костров
будет стража блевать…
на твое нецензурное имя…


Лишь пророка святая слеза
за тебя порадеет
в зените…

И надземные...

Спецназовец не смог
Спасти свою семью, а повод
Для убийства, ничтожный, комок
В груди, мир ненависти, а нелюдь

Убивает женщину, собаку,
Мальчика, впускает убийцу
Ольга, Илья уже готов убить,
Вынашивает план, как месть

Осуществить и не попасть в тюрьму,
А взлома нет, предьявят мужу
Обвинение. Аффект приплёл
Убийца, а сколько их плевел-

Сорняков, маньяков породит
Безнаказанность «советов», свербит
Уж, Тьмы приказ, «Иди, убей!» Наносит
Удары за ударом охотничьим ножом,

Нож...