Тяжесть

Соблазнительно, восхитительно
строит глазки апрелю Весна!
В своей ревности отвратительна
постаревшая мигом Зима.

Расползлась, посерев от бремени,
да брюзжит недовольная всем.
И сутулясь тяжестью времени,
обреченно уходит совсем.

Хохочет вслед ей юная Весна,
обнажая пленительный стан,
Ветер, щедро целуя в уста,
от истомы дышать перестал.

Дав пощечину веткой рябины,
оттолкнула, ударила в грудь.
Ветер вздыбился с яростной силой,
до утра никому не уснуть!

А...

Жердёловый сад, абрикосы упавшие наземь,
«оранжа» концерт, перепад настроений,
а косточки те лишь, что горечи нет, не содержат
(в себе), шаг за шагом, удар молотка, створок
шелест, и «ядра» в посудину ссыплю, предчувствие
глюков, ведений, под грушей, голоса, пришедшего
друга, кто с ним, я не вижу, испуга не вызвал,
глаза не открыть, откровенья, наполнят сознанье,
уменье лишь в том, чтоб запомнить, иль записать,
не завыть, струится поток, песок, между пальцев,
........опять, возвращенье...

О чем болит так голова,
О чем тревога эта?
Да, нелегко писать слова,
Идущие от сердца…

Как нелегко и жить мне здесь,
Средь жесткого начала -
А хочется душою цвесть,
И думать величаво.

Но мир не любит теплоту -
В почете холодок
И ледяные взгляды чтоб,
И за спиной смешок.

А лучше подло поступить,
И подгадать момент,
Чтоб в спину ножик свой вонзить -
Последний аргумент!

И зная это, все ж живу,
Цвету своей душой.
Да, знаю, век недолгий тот,
Кто светится...

Я смотрю на движения твоих рук,
что удерживают призрачный бриз на шёлковом поводке,
я читаю их нежность, перелистывающую страницы долгоиграющей ночи;
радиус действия твоих глаз, губ,
равен радиусу вечернего неба, воздушному поцелую, долготе
разлуки, запечатлённой в сердце,
в этом, сжимающимся под собственной тяжестью, островке одиночества.

Милая, отпусти этот призрачный бриз
с шёлкового поводка, подари эту нежность кому-то ещё,
кто будет надёжнее самой глубокой ночи, безнадёжнее...

За гордость жизнь тоской накажет,
За слабость, в грязь швырнёт лицом.
А за обман, раскрыв однажды,
Пред всеми выставит лжецом.

За всё что сделал и не сделал,
Расплата будет в жизни нам.
Поступок робкий или смелый,
Оплатит в жизни каждый сам.

Не всем по тяжести расплата,
Одним, грех жизни мир простит.
Другим, усиливши стократно,
Все прегрешенья возвратит.

И Воздаяния Законом,
Бьёт почему-то мир не всех.
Одних накажет только словом,
Других калечит за их грех.

За гордость...

Катится с плахи вечернее солнце.
Плачет палач.
Свесился месяц над ветхим погостом.
Льёт молоко.
Мимо плетутся сухие берёзы.
Сдержанный плач.
Капает с лампы промозглая осень.
В сердце – потоп.

Отзвуки полдня запомнит душа.
Память, как медь.
Берег песчаный, лёгкая шаль
тяжести волн.
Белые цепи созвездий прижали
чёрный рассвет.
Вниз по течению лунный ландшафт.
В лодке – Харон.

Зыбь облаков взвешенной скорбью –
мой потолок.
Воздух пещерный, стены, обои.
На полке – Платон...

Переосмысливая
Бессмысленность...
Лопнув
Идеей...
Вселенной
Мыльной...
В петлях
Рецепторов
Болью
Висли
Боги...
С ногами
Пыльными...

Били
В «десяточку»...
Били и
Мимо..,
Целясь
В Святую
Обитель...
Мы ж
Сговорились
С Тобою,
Любимая...
И
Отравили
Учителя...

Благо
Прасада
Секреции
Страстной...
Это Вам
Не
Философия
Чисел!..
Понял –
Что Бог...
И сдох...
Здравствуй,
Мой
БезСознательный
Вымысел!!!

Промежду
Сциллы
С Харибдой
Чисто
Гонит
Регата
Под...

Да, русы мы и все Даждьбожьи внуки,
И все мы – дети Светлейших Богов!
Чужая вера нам связала руки
И давит тяжестью своих оков!
Внедряя в душу рабскую покорность,
Тысячу лет терзали нас попы.
К язычеству искореняя склонность,
Заставили своих Богов забыть!
Но Боги снова бьются во Вселенной,
И снова на кону – моя душа!
Пусть не чиста она, но не бесценна,
И Боги ею овладеть спешат!
И хотя я, как и все люди, тленный
И, может быть, не стою и гроша,
Но в этой битве я уже не...

I
Вечерний поезд.
На лилово-матовых стёклах
пятнадцатого вагона –
одноэтажные домики,
прорастающие
кипарисами,
огненно-розовый горизонт,
приглушенный зной облаков
и ростовские звёзды
на сон грядущий…

II
Море в полдень.
Песчаное дно играет на солнце
всеми цветами неба.
Прозрачные волны
сбиваются в пену.
Изумрудные миражи
раскалённого пляжа,
и горячего ветра
ласкают
сухую траву души…

III
Пой, пой вечернее небо
тысячами огней,
тысячами влюблённых глаз,
тысячами лун...

Я плачу, плачу, плачу -
так сильно слёзы меня душат.
Не получается иначе,
устала совесть свою слушать.
Пусть выйдет всё, что мне мешает,
что тяжестью легло на дно.
Как грязный снег весною тает,
коль, плакать долго суждено.
Я принимаю как леченье,
сей нескончаемый поток.
Выздоровления теченье,
сил очищающих, исток.
Скорей всего- дошла до края,
так невозможно больше жить
и все ошибки вспоминая,
готова душу обнажить.
В один момент пришло прозренье
что, представляю из себя.
Кипит...