Целоваться в метро

Утро, телефон орет как резаный
Мысли негативные, но что поделать
Птица, подпевая телефону гонит тебя встать.

Все как обычно и привычно,
Электричка – метро – маршрутка
Ждать – забирать – это что шутка?

Привет! – ага привет.
Зашел я в кабинет
Когда же закончится этот бред!

Когда я был ребенком, папа включал пластинки
Я невольно подпевал английским музыкантам
С тех пор я рос и восхищался гитарным талантам.

Освеживши воспоминания о цели
Я бросил все и пошел работать
Слушая свою...

Земли расхреначив глухое нутро
Очередной линией -
Таджики упорно копают метро,
Ленина, пока исче, имени.

Лопатками выбирают грунт,
Борются с водами талыми,
В недра вгрызаясь,
Прут и прут
Совсем не зная усталости.

Копайте, хорошие, отдых потом,
Покой ведь всего-лишь снится…
Оно очень нужно, это метро,
Растущей, как плесень, столице.

Нажмите, чтоб завтра новая пасть
Вечноголодной станции
Наелась от пуза, наелась всласть
Человекоподобной субстанцией.

Копайте и не жалейте...

Уступайте сиденья старшим...
Руины социализма!
Морализаторского фашизма!
Что б одинаково плохо "всем нашим!"

Женщина!
Вы беременна?
А то ищу, кому бы место уступить!
Нет пожилых, да и детей нет временно,
а хочется народу послужить!

Эй, дедушка!
А вы не пожилой?
Не оскорбитесь ли, раз вас таким сочту?
Нет не сочту!
Тогда садитесь, боже мой!
Вам не стоять же здесь, как городские краны!

Они железные,
и ног у них и нет,
а значит, и ходить они не не могут,
хотя и...

Два ребёнка вместе с мамой
Мчались под Москвой в метро.
Вдруг вошёл в вагон в панаме
Тот мужчина, вот кино!

Самуил Маршак словами
Так героя описал,
Что рассеянный в панаме
Пред детьми живым предстал.

«Мы о нём читали в книжке» -
Саша Вове говорит -
«И девчонки и мальчишки
Знают – он наш фаворит.

Это он, я знаю точно,
Петербуржец, не москвич.
Детям всем знаком заочно,
Смог известности достичь.

Широко известно людям,
А рассеян, просто ах!
Как детишки его любят,
Он...

В мою жизнь зашел ты солнцем,
Чудным солнцем в декабре,
И ушел ты точно так же,
И мысль: был ли ты вообще?

Ты довольно симтпаичен,
Ты прикольный, юморной,
Ты чересчур самоуверен,
Как юла ты заводной.

Ты подошел и усмехнулся,
Еще спросил: как вас зовут,
Потом ушел… опять вернулся…
Все длилось только пять минут.

В сердечко ты запал моё,
Хоть не общались мы вообще.
Ты сказал, что Миша ты,
…Миша, Мишенька, Милок…

Ты спросил, свободна ль я,
Я соврала, сказала, нет,
Хотя...

В МЕТРО удушливо и тесно,
Но ездить очень интеесно,
Коль книга умная взята с собою,
Тогда не смешаешься с серой толпой.

Се есть медитация и отключение,
Познание мудрости - с Богом общение.
Страницы сьедаются одна за одной,
И не пресыщаешься этой едой.

В метро каждый время соё коротает,
Кто смотрит вокруг, кто-то втыкает.
Кто слушает плеер, кто пялит в газету.
Но для меня никого нету.

Лишь я один взираю в мудрость знаний,
В творения человеческих созданий,
Что книгами люди...

Медленно спускаюсь в метро.
Последние лучи солнца
Согревают сердце.

Слыхала - рай бывает в шалаше,
и раздобыла рай на 20 метров.
Шалашик мой на среднем этаже
от шума-гама, толкотни и ветра
меня укрыл... И здесь довольно мило.
Уют в «Икее» я себе купила.

Освоить шведам пятачок – пустяк:

детьми они висят на шведских стенках,
а в рай потом вползают на коленках
и счастливо живут большой семьёй,
там обретая ситцевый покой.

Вот так и я – живу вдвоём с мужчиной.
Мы по утрам пьём кофе растворимый.

Герой мой безупречен как всегда-
во фраке, свеж...

В жару и в ненастье и в холод собака привязана в будке.
Дворнягу не то, что не холят, – а просто не помнят, ублюдки.
И вечно собака забита, за то, что посмела облаять,
И вечно судьбою забыта. Смирилась и молча страдает.
Вся жизнь меж забором и будкой… два метра – собачье пространство,
Гляжу – и становится жутко от этого постоянства…
Где гордость её и свобода, что зверю дана от рожденья?
Её человеку в угоду отняли, отправив в забвенье.
…Когда я живу в этой клетке, от века свободы не зная...

Нищенка в полупустом ночном метро,
Бредет с трудом переставляя ноги.
Вчера кобель ей разорвал бедро.
Когда она дремала у дороги.

Тут, в гулкой тишине, ее шаги
Тоской и безысходностью сминают
Спокойствия последние штрихи
Прохожих, что невольно замирают.

Пусть по ночам она не станет сниться,
Пусть утро не застанет их в слезах,
Но черствость все же растворится.
Им боли не забыть в ее глазах.

Как будто вместе с ней прошли до дна
Всю пропасть ее горького изгнанья.
Спадает...