Трупа

В круглой башне он был заточён.
На больной спотыкался ноге.
Кардиналом он не был прощён.
Оскорбленьем – клеймо на руке.

Через год не смирился. С зарёй
прилетала голубка к нему,
посвист лился весёлый, родной,
речь понятна ему одному.

Каждой ночью подтачивал цепь.
Крепь держала надёжно стена.
А задремлет, является степь,
прошлогодней весной сожжена.

Кардинал приходил иногда:
постоит, ухмыльнётся, уйдёт.
Во дворе – то прибьют колдуна,
то – разбойник скребёт эшафот.

Время шло...

Во мне все умерло.
Слова,
что оставались – тоже трупы
и некому в души провал
их скинуть.
Впрочем, это глупо
скрывать улики там где их
никто решительно не ищет
но все равно я весь затих
как никому не нужный нищий
как старый пень,
как сельский пруд,
как сдувшийся воздушный шарик,
который сам собою сдут
за то что ни хрена не шарит
ни в Ней
и даже ни в себе –
вообще ни в чем…
прикинь, потеха...
и хочется купить билет
и двинуть,
отойти,
отъехать
туда где тихо и темно...

Когда пришли нерадостные ветры, и принесли вкус пепла на губах,
Я поднял меч, чтоб от меча погибнуть, и ощутить вкус крови на губах...
Когда пора настала громкой битвы, а вороньё затмило небо мглой,
Я на земле катался в лужах крови и целовался с этою землёй.
Я выл как волк, и дрался как нечистый , за мной поля, луга и всё моё!
А в высоте спускалось по спирали, пир ожидая, стаей вороньё..
Кто ты такой, о враг мой неуёмный? Зачем тебе простор моих полей?
Зачем тебе моря, луга и пашни...

Безмолвие криков, тишина звуков,
Безрассудство мысли,
Дар немой речи.
     Видно слепыми глазами?
Горящие свечи в расплавленном воске,
Эрудирован мыслью ситец знаний,
Наблюдает в небе,
        как рождаются звезды.
Копошится нищий, в богатой помойке.
Уведел праздник
     В закрытых окнах,
А что осталось?
Лишь хмель попойки.
Пустой бутылки в набитых стёклах,
Безбожник молвит, спасая души,
Глухой услышав, 
               одернув уши,
Читает пальцем какой - то мальчик,
Ландшафт...

Площадка детская.Песочница с грибком.Холодный ветер гонит облака.
Угрюмый клён у сквера облетел.Так уже было долгие века.
Скамейка мокрая,умытая дождём.повсюду в лужах клочья серых туч.
А на душе настрой под стать дождю.на сердце тьма и не осветит луч...
Я здесь присел,чтоб покурить в покое и ощутить дыханье чьих-то снов,
Когда мальчонку под грибком увидел,он был захвачен в плен чужих оков.
На вид четвёртый,может пятый годик,но вокруг ног уже есть костыли.
Рука в бинте,губа разбита...

Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях,
И "Яблочко"-песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая -
Степной малахит.

Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.
Он пел, озирая
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"

Он песенку эту
Твердил наизусть...
Откуда у хлопца
Испанская грусть?
Ответь, Александровск,
И, Харьков, ответь:
Давно ль по-испански
Вы начали петь?

Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Тараса Шевченко...

Через несколько лет недолгих настанет для всех Судный день.
На Землю-родную планету,опустится ужаса тень.
Тогда солнце потухнет где-то и наступит вечная ночь.
Тот кошмар,что хранит планета,обретёт бывалую мощь.
И пошлёт нам сила Иуду-буревестника,гада,гонца.
Чтобы знали все люди:настало начало земного конца!
И утонет во мраке ночи с яркими красками день.
На планете восторжествуют отчаяние,смерть да тень...
Пересохнут великие реки-Дон,Амазонка и Нил.
К нашему ужасу трупы...

Мой разум от желаний чист,
Угасли все желанья в нём
Рядом лежит клетчатый лист,
Немного порченный вином,

Полночный, сумасшедший бред
Сигареты, плюс бокал вина,
И как же быть? Исхода нет...
Как жаль, что жизнь дана одна.

Исхода нет, погас фонарь,
Подъезд и сигаретный дым
По жизни, лучше ты ударь,
Недолго будешь молодым.

Однажды, скоро ты умрёшь -
Зачем же знаний ложный свет?
Умрёшь тогда ты и поймёшь,
Что жизнь - одно мгновенье, бред.

Но жаль, пройдёт и эта ночь,
Наступит...

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился.
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил...

Напрасно пугают нас книжки про тени из ада:
Одно – Человек – и святому, и нелюди имя.
Вскормленные трупами не переживших блокаду,
Ползут люди-крысы на свет из щелей – за живыми.
Мы все про войну хоть немного читали, смотрели,
Учили и слушали выживших – много ль толку?
Невежество злобой разбавлено в страшном коктейле:
Со свастикой крысы намного опасней, чем волки!
«Зиг Хайль!» – с чисто русским акцентом крысиные глотки
Орут. – «Гитлер рулит! Россия для русских!»
– Но Гитлер готовил для...