Трубы

Не удивляя мир окрестный,
Но получив с утра приказ,
Нестройный полковой оркестрик
В одну колонну строил нас.
Он дул во всю не для показа,
И будто видела страна,
Как мы подтягивались сразу
И шли, держа "Равненье на!.."
Не просто шли, а красовались
И так печатали шаги,
Что слоем пыли покрывались
С зеркальным глянцем сапоги.
И ждали б нас ещё парады,
И мы б не так ещё прошли…
Дождливой ночью из наряда
К нам музыканта привезли.
У нас ребята не из слабых,
Никто прощенья не просил...

Минус пятнадцать. Да, это прохладно.
На стёклах рисунки абстракциониста.
Ветер на трубах играет занятно
Третью рапсодию Ференца Листа.

Дети балдеют с весёлым сугробом.
Он теперь в роли волшебного замка.
Солнечный зайчик застенчив и робок.
Яркой зверюшке немножечко зябко.

Лёгкая грусть притаилась на крыше.
Смотрит на небо мечтая о лете.
Небо покоем и свежестью дышит.
Солнце не греет, но радостно светит.

В долины роз безбрежность кану,
в красоте ее растворюсь...
Только снова зовет труба)

Как всё легко начиналось!
Миром открытий казалась
Узкоколейная ветка.
Дым над фабричной трубою,
Лёгкий пушок над губою,
Да в рукаве сигаретка.
Чьи-то шаги на рассвете,
Юность весёлая в цвете,
(Розовый, помнится, цвет)
Дней ошалелая гонка,
Молодость – у горизонта,
Зрелость – внешкольный предмет.
Средь утверждений и буден
Старости вовсе не будет,
Это, как сто к одному!
Филькины грамоты к чёрту,
Планы реальны и чётки,
Значит, и быть посему.
Но от порыва до сдвига,
Трудная пишется...

Въезжали в город.
Желтые поля
Вдали остались за спиною где-то.
И падал луч холодного рассвета
На серые от пыли тополя.
Речонка Гусь невесело текла,
Скучал щенок у старого забора.
Привычные осколки от стекла
Хрустели, как обрывки разговора.
Осенняя ненастная погода
посеребрила мокрое жнивье.
Огромная труба хлебозавода
Отпугивала сажей воронье.
И я подумал: та же суета,
Все те же дни в беспечности и лени.
А в церкви местной тётки на коленях
Крестились истово и славили Христа.
Все...

Здесь поиграли мы отрадно!
Пора и честь однако знать!
Труба зовёт!!!

Что за день, и высок, и красив,
Прикреплен к паутиновой нити.
И навязчивый в горле мотив:
Поезда, вы меня не маните.
Но дорога венчает судьбу,
А душа подчиняется звуку.
И архангел возносит трубу,
Призывая на счастье и муку.
Август – месяц медовый, прощай,
Пожелтевшие рощи – до встречи.
И оплывший луны каравай
Выплывает к дороге под вечер.
Еще сборы не кончит жена,
Еще эхо не явит повтора,
А в холодном квадрате окна,
Свет звезды и дыханье простора.
Снова поезд грохочет впотьмах...

Козырей не истратил на треть,
А какая раскладка светила!
Золотые меняя на медь,
Юность весело вдаль укатила.

Медяками в кармане звеня,
По дорогам каким не мотало,
Но такая удача меня
Больше, кажется, не посещала.

Отгремела победно труба.
В стороне - и сомненья, и ропот…
Козырей никаких.
Лишь судьба.
И хоть горький, но собственный опыт.
1984г.

Только холод теснится в груди,
Час разлуки давно позади.
Даже боли теперь не осталось.
И гортань пересохла от слов,
Если даже была и любовь,
То ее подменила усталость.

Между нами, что колышек вбит,
Благодушный соседствовал быт, -
Домостроя священное иго.
Никогда я добра не копил,
И по счету сполна заплатил
За мираж, за обманчивость мига.

Отзвучала призывно труба,
- Упаси от ошибок, судьба, -
Повторяю себе неустанно.
Неудачник среди игроков,
Ухожу от призывов и слов,
Обхожу...

В медленном рассвете звёзды тают,
Листья пожелтевшие в пыли.
Улетают, снова улетают,
Плакальщики лета – журавли.
Что в конце и что ещё в начале
Сбудется.
И что зачтётся нам?
Выдыхаю все свои печали –
Осень повернула к холодам.
Времена итогов или скуки.
Холодок предзимний возле губ...
И бомжи отыскивают люки,
Грея руки грязные у труб.
2005г.