Три сестры

От зари и до зари -
Три разъема (ток внутри)!
Только чур! у водоема
Не играем в три разъема!
А не то закоротит!!!
(герпес, СПИД и гепатит...)

Ночь. Сплошные тройки
Три часа и тридцать три
Минуты
Мне б до койки
Добрести, но только сны-
Паскуды

Не идут и спать
Я утром лягу рано
Хоть кровать
Расстелена (момент самообмана).

Ночь. Однако ж…
Я в руках сжимаю до предела
Хлебный мякошь,
Лампа вдруг вверху перегорела.

В темноте
Теперь сижу, но, впрочем,
Сон дать мне
Мрак не уполномочен.

Люди спят,
Но утро уже близко.
Аромат
От кофе и сосиска.

Пять часов утра.
В каком-то роде
Ночь уже прошла
И всё на взводе…

Нежданно и негаданно в дом пришла Разлука.
Слоняется бесцельно весь день туда-сюда.
- Грусти и печали верная прислуга,
Скоро ль уберёшься раз и навсегда?
Ты с невинным видом и с немым вопросом
Якобы участливо смотришь мне в зрачки,
Но с каждым днём ушедшим
словно пылесосом
Высасываешь душу, берёшь её в тиски.
-Я не виновата! – гостья отвечала –
Три квартала надобно тебе, дружок, пройти,
Чтоб в конце четвёртого меня уже не стало.
Три всего квартала. Полчаса пути!
Что ж сидишь ты...

Осеннее утро.
Туманное шоссе.
Лесопосадка.
Три призрачные фигуры
движутся по влажной
пустынной дороге
в направлении рассветной звезды.
Одиноким аллюром
Из седой дымки
ковыляет пастушья собака.
Дорожный указатель –
Вифлеем, три километра.

В расставанья не верьте,
Как в защиту креста
- Нам достались три смерти:
Эта, эта и та.

Нам достались три спички
Осветить темноту.
Отмечающим птичкой,
Подводящим черту,

Изучающим числа,
Ничего не скажу.
Над загадочным смыслом
До сих пор ворожу

Что бы зерна от плевел
Отделить, и за так
Повышающий level
Отыскать артефакт.

Непрерывной блуждая
В лабиринтах игры,
Ищем То, что рождает
Золотые шары…

Невесомы… непрочны…
Неустойчивый цвет…
Но они очень точно
Отражают...

Беру роман я с книжной полки,
Культуры нашей яркий свет,
Зачитанный до самой корки,
Былиной стал прошедших лет,
Прошёл проверку в поколеньях,
Внёс память в кольца на деревьях,
Они хронометры живые,
Дубы из сказки вековые.
Вёл гений Пушкина всех нас,
Формировал сознанье наше,
И с ним мы становились старше,
Из года в год, из класса в класс,
Чтоб либералам2 рассказать,
Чью и почто3 ругаем мать4.

1.Carthago delenda est – Карфаген должен быть разрушен.
2.«Русский либерализм потерпел...

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

Ну что бродить по узким переулкам,
Вдыхая запах тесной суеты,
Душа на волю рвется,на прогулку
В лесные травы,к берегам реки.

Устала милая от стен высоких,
От каменно-бетонной немоты,
В просторы хочется,где синим оком
Взирает небо с высоты мечты.

Пойдем же,милая,лесной тропинкой,
Вливаясь в запахи салатовой листвы,
И сердце вторит трепетною скрипкой
Пичужкам малым--песенной братвы.

= = = = = =

Прошлым прожитым годам,
Словно стаям журавлинным,
Помашу им--пусть летят...

(В нашем вечно первобытном племени
Жили мы в истории без времени.
Годовые кольца нас не метили,
Кронами сплелись тысячелетия.
Солнцевосхожденье над каньонами
Исчислялось сотнемиллионами.
Тектоническими монолитами
Плыли времена палеолитные.
Ихтиандром в океане вечности
Зачиналось наше человечество.

Первобытно-первые товарищи
Жили созерцая-припеваючи
Домостройно-родовой общиною,
Обрастая вековой щетиною,
С киселя на квас перебиваючись,
В инородцев шапками кидаючись.
Пили...

Устал как собака, надломлен хандрой,
Лишь пёс говорит мне – не кисни.
Идём на прогулку, а следом за мной
Бредут потаённые мысли.

Я старый больной человек. Как протез,
Чужие во рту моём зубы.
К моим пораженьям побед перевес
Давно уже тронул на убыль.

Осталось одно - доживать свои дни
Развалиной Иерихонской.
И колокол уж не по мне ли звенит
В библейских его отголосках?

Три тысячи лет за три тысячи вёрст
В разрушенном Иерихоне
Скулит недобитый семитами пёс,
А слышно, как на...