Толстой

Всего столетие пройдёт,
Откроется архив
И сможет каждый идиот,
Плод знания вкусив,

Все документы изучить,
Все факты от и до
И, рассмотрев событий нить,
Тщеславием ведом,

Напишет будущий дурак
О прошлом толстый том.
Развеет книга древний мрак,
Но, всё равно, нигде никак,
Не будет правды в нём.

Застолбил местечко в небе
Между пышных облаков.
Там ещё ни разу не был,
Но лететь уже готов.

Разноцветный, толстый шарик
Рвётся в радостную высь.
Солнца ласковый фонарик
Мне сигналит: «Понеслись!»

Я спешу навстречу свету.
Подымаюсь выше крыш.
Впереди, по всем приметам,
Лишь безветренная тишь.

Три дня был Лазарь глух и слеп,
Но заглянул Христос;
И вот пришлось оставить склеп,
Где счастья нет и скорби нет,
И выйти в сад пришлось.

Об этом чуде все века
Святейшества трубят;
Одели Лазаря в шелка,
Стоит он, смотрит в облака,
А в венах - трупный яд.

Червяк, меж складок притаясь,
Едва оставил плоть,
Толпа дивится, суетясь,
Мужчину тискают, смеясь,
И рядом с ним - Господь!

Наряжен Лазарь как жених,
И посажен за стол;
Но он чужой среди своих,
Точнее свой среди чужих...

Свеча оплавлена, бела,
И ночь обрамлена была
Окном с облупленною рамой;
Картина красками бедна.
Художник умер, а она
Стоит, поставленная прямо.

Художник, видно, тосковал,
Топил очаг, дрова таскал,
А всё зима не проходила,
Была канва, как снег, бела,
Тоска черна, как ночь, была,
Чудил ум, и свеча чадила.

И краски толстые мазки,
Как снег ложатся на виски,
Не зимний - тот что не растает;
Шершавых кистей немота,
И нищета, и темнота
Но поздно - хорошо! - светает.

Зима проходит...

Известный при дворе нахал-козёл,
Решил на баранессе под жениться,
Не знал, что у неё тупой осёл,
Успевший наперёд в овцу влюбиться,
В её лице любовницу нашёл.

О новости услышала козла жена,
Не очень старая и толстая коза,
До этого успела полюбить осла,
И с ним всю ночь на сеновале провела,
Наставив козьей морде новые рога.

Козёл же к той овце и подкатился,
А ну давай с ней флиртовать стихами,
Но тут же перед ним осёл явился,
И стали они мерятся рогами,
Потом баран к ним...

Где-то мысли растворились
В белых светлых облаках
Наши праведные души
Отпечатались в веках
Судьбы наши им известны
До рожденья на верхах
Остаются лишь архивом
В грязных дубовых столах
Усмехнется от презрения
Пьяный толстый олигарх
И утихнет друг мой лучший
В рваных джинсовых штанах
Напоили дураков всех
В умных вдалбливают страх
А при мыслях о свободе
Следует короткий взмах
Вы философы родные
Все сгорели на кострах
Вы творители искусства
Дотлеваете в углях
Что же все же...

Забыть тебя никто не даст,
Не будет времени на это.
Воспоминаний толстый пласт,
Разбудит памятное лето.

То сновидений череда
Придёт, заставив окунуться,
В те дни, прошедшие, когда,
Могли с тобою мы проснуться.

И сборник выпущенных строк,
Стоит на книжной полке боком.
Я сделал вряд ли всё, что смог,
И вот сейчас мне одиноко...

Была ли ты со мной тогда,
А может я тебя придумал?
Но самому себе не лгал,
Под звон звенящих рядом рюмок.

19.05.2015

"Встречают по одёжке..."
Пословица

"...Он чином ниже оказался!"
С.Михалков «Толстый и тонкий»


Два одноклассника, спустя немало лет,
Случайно встретились в кафе -- «Привет, привет!»
Полны воспоминаньями, уж оба
Весёлыми стоят у гардероба.

Пальто шикарное надев и гладя мех,
Едва взглянул на друга, спрятал смех.
В пальтишке стареньком, потёртом был дружок.
Спросить его с серьёзным видом смог:

Своё пальто, что пред тобой надел,
За триста тысяч я купить сумел.
А, что...

***
Июньский день. Хочу вновь стих начать -
Но лета знойного стесняет гонор.
Ворон крикливых неустанный говор
Сосредоточиться мешает и писать...

Хлебнуть холодного домашнего вина?
Ведь в погребке оно не так согрето -
Там мощь от невоздержанного лета
Бетоном толстых стен отключена...

Туманны мысли, строки невпопад,
Как не свои рифмованные строфы -
Распятием и пытками Голгофы
Всеиссушающий июньский ад!

Владимир Зайченко
==================

По мотивам статьи-интервью Александра Никонова «Не от мира сего»: Журнал «Story», 2010г.

Все ваши Пушкины, Толстые – гнус и мразь.
Что ни строка – кощунство, грех и мерзость.
Безбожники, они втоптали в грязь
Святые имена, умножив ересь.

Таких уродств теперь уже не счесть.
Ногою к Богу открывают двери.
Забыто всеми напрочь слово честь
И что для мира значит Символ Веры.

Все катятся в бесовской пляске вниз.
Телесное повсюду увлеченье.
Любовь сменил совместный онанизм,
Аборты стали...