Толпа людская

Сонет - Он принял...

Он принял тело человека
и показал всем нам пример,
как побеждать соблазны века
без компромиссных полумер.

Он принял путь служенья Богу
и свято праведно прошёл
Свою житейскую дорогу -
Он смертью ад переборол.

Он принял чашу, крест, гробницу,
познал ненависть и позор,
за то теперь Свою десницу
над грешным миром распростёр.

Господь всё принял, чтоб нам дать
спасительную благодать.

Рождение Иисуса

~~~~~~~~~~~~
"Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты...

Вы не умеете любить, как я люблю
Я не желаю, так, как вы хотите
По правилам корысти мнимых пут
За материальной страстью мчите

У личных целей миллионы ликов
Ложь и притворство телу по зубам
Никчемна жизнь в боях безликих
Животный голод открывает срам

Пугает каждого открытость мысли
Любовь затеряна в потемках зла
Ценою грязной, ближних жизней,
Лишь ваша сущность все еще жива

На лицемерии построен лик фасада
Завистники снимают шляпы в ряд
У подхалимов, через ложь услада...

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...

Когда толпа бичами иссечёт
И, улюлюкая, затопчет пламя,
Меня мой рок опять к перу влечёт
И наделяет вновь двумя крылами.

И строки, недоступные толпе,
Рождаются неистово и страстно,
И снова в рост шагаю по тропе,
Которую узреть, и то опасно.

Прямая и безлюдная стезя,
Ведущая к погибели досрочной,
И счесть ступивших на неё нельзя,
Но забывать о них - обряд порочный.

Вы, люди, от поэтов далеки,
Как далека земная твердь от солнца,
И до чего ж попытки нелегки
Вам...

Откройся Мир в свиданьи тайном.
В печальном таинстве хранить
Сумей души моей признанья,
Я буду долго говорить.

Когда б я знал, что лик Вселенной,
Глубин волнующих мираж
Ее не путь закономерный,
Но чья-то доблестная блажь,

К нему восстал бы я с сомненьем,
Челом припав к святым стопам,
Коль Дух Святой и плоть в виденьи
Предстали б грезящим очам.

Но я рожден толпою бренной.
И я, стыдясь, приму укор-
То любим мы Кумач нетленный,
То вновь верните Триколор.

То Храм...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...

Надоело жить серостью будней,
Повседневною их толкотнёй.
На события стала жизнь скудной,
Ну а дни в ней безликой толпой.

Друг на дружку они в ней похожи,
Ожидания чуда в них нет.
Всегда знаю, что сделать в них должен,
Прежде чем ночь погасит их свет.

Стала пыткою их монотонность,
Скучно жить зная всё наперёд.
В этом знании есть обречённость,
Неизбежность того что нас ждёт.

День за днём убегают куда-то,
Чтобы в прошлом исчезнуть навек.
Не вернуть мне их к жизни обратно...

На Алатырской сторонке
Летним вечером девчонки
Вдоль по улице идут,
Мальчики не отстают.

У ДК толпа толпится,
В день субботний веселится.
Музыка кругом играет,
Молодёжь вся отдыхает.

А у Сурского моста,
Тоже видно неспроста,
Волны берег заливают,
У девчонки сердце тает.

Парень видный, молодой
Над речною той волной,
Ей сейчас в любви признался,
В долгой верности поклялся.

Тает сердце у девчонки
На Алатырской сторонке.
Вот уж ночь прошла, светает,
Парень с девушкой...

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что...

Снова люди шумят, снова люди кричат,
Как всегда выбирая кто лучше, кто хуже.
И толкаются вновь, все хотят в первый ряд,
Ряд последний пустой, никому он ненужен.

Так во все века было, так во все века будет,
Вновь толпу обманув, возбуждают речами.
И за деньги на крест, вновь продажные судьи,
Невиновных отправят, укрыв ложь словами.

Вновь лукавый и хитрый, окажется выше,
Вновь пройдёт он туда, по чужим головам.
И за рёвом толпы, мы опять не услышим,
Что кричал на кресте, умирающий...