Точка пушкин

Иду в музей когда мне плохо,
Мир этот суетный забыть.
Средь экспонатов в полумраке,
В тиши задумчивой бродить.

В той обстановке величавой
Нет мыслей мелкой суеты.
В контрастах тонких ощущений
Повсюду в прошлое мосты.

Мой взор блуждающий по стенам
Остановил один портрет,
Из глаз струился очень мягкий,
Едва заметный теплый свет.

Багета рамки раздвигаю
В воображении своем,
Вливаюсь вглубь, немного вправо,
Из тесной плоскости в объем.

И вот того кто на картине
Я вижу сзади...

Хорошо, когда есть убежище,
Чтобы спрятаться ото всех,
Чтоб в норе той, в берлоге, на лежбище
Свой кровавый зализывать мех.
Был герой – стал изгоем и беженцем.
Хорошо, есть куда убежать,
Чтобы травлю и стайное бешенство
Как-нибудь пережить, переждать.
То ль удар пропустил ниже пояса,
То ль совсем запилила жена, -
Не бросаться ж на рельсы под поезд?
Есть убежище – жизнь не страшна.
Уголок у окна с раскладушкой
Или тайный укромный приют,
Где на полках Есенин и Пушкин,
Где ни в чём...

Ирине

Ирины только умными бывают
И от любви рассудка не теряют.
Они прекрасны, элегантны.
Как правило, Ирины – все таланты.

Им ничего не стоит написать стихи
И музыку, и песню, и сказку сочинить.
Они легко сумеют задачи все решить
По химии, по физике. Толково объяснить.

И всё на свете знают, и знают наперёд
И кто им улыбнётся, и что произойдёт.
От этого бывает им грустно иногда,
Но Иры оптимистки и веселы всегда.

Оксане

Оксаны все всегда самостоятельны.
Они умны...

А мы рассказ продолжим
на двести лет вперед,
как лезли мы из кожи,
как гробили народ,

как белыми костями
мостили мы поля,
как темными путями
носила Мать-земля,

как пили злое зелье,
чтоб голову вскружить,
но живы мы доселе,
и будем дальше жить.
АЛЕКСАНДР I (1801-1825)

Лександр Благословенный
почил, или ушел?
тогда по всей вселенной
нелепый слух прошел:

на всех нагнавши страху
французов Божий бич
бродячим стал монахом,
стал Феодор Кузмич,

он о России пекся,
не метя...

Осени бег золотой,
Снова кричу я постой,
Не торопись уходить,
Есть ещё время любить.

Как золотая листва
Стала моя голова,
Но я найду те слова,
Чтоб полюбить навсегда.

Жёлтым покроет тот лист
Улицы все и траву,
Слушаю птичий я свист,
Астры в букет соберу.

Стая больших голубей
Хлопнула крыльями враз,
Сколько там их сизарей
В небо вспорхнули сейчас?

Пёстрые краски манят,
Воздух ядрёный бодрит,
По ветру листья шумят,
Небо со мной говорит.

Сыплет ли...

Тебя больше нет и не будет уже никогда
В обличьи привычном - здесь нет разногласий по сути.
А озеро с нами. Кувшинки, лягушки, вода,
и пара стрекозок на тонкой травинки батуте.

Здесь яркое солнце. От рыбки круги на воде.
Но нету кругов от кусочка селедки на хлебе.
На вечный вопрос после выпитой рюмки "Ты где?"
Мне батюшка врет, не моргнув: "Ну, конечно, на небе"

Размоет дождями, растащит, ветра разнесут,
Красивое тело твое, а куда - неизвестно.
Сидит и смеётся, не видя на крупном...

Вечером, ночью, днем и с утра
благодарю, что не умер вчера.

Пулей противника сбита свеча.
Благодарю за священность обряда.
Враг по плечу - долгожданнее брата,
благодарю, что не умер вчера.

Благодарю, что не умер вчера
сад мой и домик со старой терраской,
был бы вчерашний, позавчерашний,
а поутру зацвела мушмула!

И никогда б в мою жизнь не вошла
ты, что зовешься греховною силой -
чисто, как будто грехи отпустила,
дом застелила - да это ж волжба!

Я б не узнал, как ты утром...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

Вот как великих не любить?!
Ван Гог отрезал себе ухо;
Ницше готов был всех убить
И воскресить; Лермонтов сухо
И едко в рифму сочинял,
Отвергнув все любви науки;
Пушкин стрелок был и стрелял,
И ироничничал, чтоб скуки
Своей хоть чем-то подавить…
Ну как великих не любить!

Ну как великих не любить?
Есенин – пошлый собутыльник
Дворовых псов желал топить
Совесть в вине, рядом светильник
При том с иконою стоял;
Кант не смеялся, - размышлял
О тех вещах, «в себе» что вечно;
А...

Сначала был сон

Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.

Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова...