Тишиной

Ты сожрёшь меня,белый черт.
Ты убьёшь меня,человек —
Ты убийца моих речей,
Ты гниение скудных надежд.
Прожираешь мои деньки —
Проживается целый век.
И я ерзаю в белом тряпье,
И я жадно глотаю тишь.
И безумно в душе кричу —
Для чего я здесь родилась,
И за что я так больно плачу?
А Марина мне шепчет в душе
— Отщепенная будешь всегда,
Одиночество любит тебя!
Дай мне руку,вздохнём к чердаку
И с поэзией дьяволиц,
Будем тешить ворон и зарю
Облюбованной тишиной.
— Обнимаешь меня...

Мы уйдём в глухие леса,
мы укроемся мхом и травой,
чтоб не слышать голос надежды.
Ты возьмёшь с собой толику сна,
я возьму немного вина –
так будет надёжней, нежнее.
Пусть нагой, первозданный огонь
наполнит глухие сердца
через край, через тысячи лет после нас.
Голубая вода отразит твою боль,
моё слово и наши следы,
ледяной тишиной с полуденной краской.
Все цветы будут ждать твоей грусти,
твоей простоты,
как лавандово-синий туман
ждёт холодных утренних песен.
Орхидея рассвета...

Приходи в червлёные сумерки,
собирать со мной горный снег,
разбавлять тишиной шестиструнной
придыхание льда и воды.
Средь камней, беспросветных как ночь,
средь прожилок тропок седых,
мы декабрьский ветер отсрочим,
мы нагоним свет родников.
Золочённой скорлупкой ореха,
улыбнётся луна, беспричально;
ты не бойся соборного эха
и прохладного сна облаков.
Ты откройся этой печали
осязанием тихого взгляда;
и под сенью алмазного пледа,
помолись за разлуку и смерть.

Пусть говорят:
«Он заболел любовью!»
Безумен, судорожен взгляд
И тишиной повит невольной
И ходит улыбается довольный
И злопыхателей теснится ряд
А мудрость тихая спокойна
- Спокойно люди!
Сейчас он растворяет яд,
Которым, все вокруг поражены
Он светом Неба озаренный
И нет пути назад!
Ура!
Он заболел Любовью

В вечном шаре хрустальном

Твой образ ловлю,

Он, как скопление воздуха,

В вакууме заточён

И в пирамиде настольной,

Что тень сохраняет Твою.

Он, как разрез продольный,

На сердце моем, Анкхом зажжён.


Что я ищу и где ищу? –

Только встречу с Душой жду!

Ты являешься мне в образе моей Души,

И я отправляю рифмы спать,

Размеры сворачиваю, ритмы ломаю вспять!

То есть, плюю на материю!

Ты же любишь строгость гармоний,

Чистоту традиции.

Но оставим...

Я люблю это каждое утро,
Что в двенадцать приходит в постели
Даже если проснулась раньше
Даже если дождь и метели

Я люблю это каждое слово,
Что тишиной и в глазах улыбкой
Я люблю все, что со мной
Даже свои ошибки


Я люблю, даже когда нет рядом
И когда обо мне не помнишь
Мне так мало и много надо,
И еще два часа на полночь

Я люблю неумело слушать
Голос хриплый в плену гитары,
Продолжай навещать мою душу
Или спой о том, кем я стала...

Я влюбилась в головные боли,
Тяжесть...

Как трудно мне понять твою усталость.
Печальный взор наполнен тишиной.
Быть может, потому что в двери старость
Стучится к нам с табличкой на покой.

Ненастье дум, волос былая нежность
В моей душе подняли ураган.
Пылает взгляд и юной розы внешность.
Чуть – тронешь зыбь, феерия, обман.

Нас осень жизни в пляске листопада
Скрепила судьбоносным ветерком.
Единство душ – за поиски награда.
А зрелость, что ж, пусть блещет серебром!

Мой домик, с видом на вчерашний день,
Давно забыл рождественские тосты.
Тут ветер тщится расплести плетень,
Баюкает на ветках яблонь звёзды.
Безмолвие - сакральней громких месс, -
На каждый вздох найдёт ответ искомый
И озарит: имеющее вес -
Во всемогущих дланях невесомо.
Здесь можно стенам выплакать секрет,
Читать свече былое до рассвета
И изумляться: ведь прошло сто лет,
А как же много в чёрных буквах света!
Мой тихий дом - моей души родник,
Даёт возможность тишиной эфира...

По тротуарным плиткам твердым
Ненастья шумные полки
Всю ночь маршировали бодро
И туч тянулись косяки.

Со всплеском яростного света
Вонзался молнии разряд,
Он оставлял изломов меты,
Разя внезапно, наугад.

И только с утренним сияньем
Мир награжден был тишиной,
И небо скрыло расстоянья
За бесконечной синевой

Подышать тишиной листопада
на задворках города,
на ощупь пробуя тонкий лёд –
приглашали глаза, цвета дождя.
Седые облака,
с упорством старика,
прощанию учили,
слова безмолвно подбирая,
и пеплом покрывая блеск волос.
Надежда грела
сквозь туман окна –
как будто всё, как прежде – но не верь.
Всё сбудется назавтра – но не здесь –
сулило сердце
сквозь дымок кофейный.
И просветлённым одиночеством аллей
в осенней полумгле горела
душа настольной лампы –
словно чей-то крест.