Таракан

Дальше некуда, по спирали во вне, и оттуда ог-
лянись, посмотри назад, ну как там, рад, тому,
что увидел, глобус, меридианы и те, что парал-
лельны, на плоскости, здесь почему-то сошлись
(в полюсе), в точку сгорбились, лис и тот черно-
бур, лиса рыжа а я кричу им ку-ку, из бесконеч-
ности, потому, что, погрузился в неё по беспеч-
ности, ау заблудился в лесу, колоннады стволов,
вот и весь улов, рефракция и дивергенция, …..
радужные цвета, от столкновения, с реальной
землёй, а ты не пой...

Я живу
на последнем аккорде.

И под крики
«убей!» и «распни!»
в жизнь мою косяками заходят
островерхие, яркие дни.


Листопада окрас тараканий…
И безликой толпы доломит…

Я пытаюсь на сбитом дыханьи -
домолить…
добежать…
долюбить…


Я пытаюсь с Крестом повенчаться.
Я на плаху шагаю. Как псих.

Я пытаюсь спасти домочадцев -
абсолютно чужих. И своих.


И плывет середина кошмара…
И пылают столбы –
там и здесь…

Но кому-то всё мало и мало:
и терновых венков. И...

С пауком на одной половине,
С тараканом голодным в другой.
Ждет Федорино горе с унынием
Чтоб посуда вернулась домой.

Ласковым дятлом выдолбит
Всех тараканов в башке.
Харе Кришна!

Склочные люди — соседи плохие,
Жизнь они могут другим отравить.
Смотрят сердито, глаза у них злые,
Трудно с такими в одном доме жить.

Трудно — от них нет и ночью покоя,
Будут галдеть они, топать, стучать.
Им говорить бесполезно, лишь злое,
Слово в ответ они скажут опять.

Им наплевать на других, рядом с ними,
Жить не желаю я даже врагам.
Сверху они могут грязный и мыльный,
Тазик воды, на балкон вылить вам.

И обругать, невзирая на то что,
В дети годятся, по возрасту вам.
Как с...

Здесь память живёт, въедаясь в трухлявые брёвна,
в развилки скрипучих полов, в лязг заштопанной кровли,
здесь память жуёт жвачку потухших бесед,
и ветер стучит мотыльком в расщелины окон,
как ветхое эхо застывших житейских примет.
Здесь Экклезиаста слова в шелка паутины одеты,
и вечная тень тщетно ищет глухого ответа
в останках своих, в костяке разложившейся плоти,
углы обгрызая, страницы скобля чёрным светом,
страницы опавшей листвы и желтушно-осеннего пота.
Здесь пыль – первым снегом...

На столе свеча
Рыжему таракану
Дарит свет души.

Когда я еще был человеком
Я как все плел всякие бредни
Наполнялся гнусными слухами
Воевал с тараканами и мухами

От приколов постыдных тащился
И от алкоголизма конечно лечился
Теперь я высокое, красивое дерево
На ветру шумлю листвою весело

Солнце своей силой меня пронзает
Мать- земля своим соком питает
Много во мне красивой, светлой силы
Но боюсь, что прейдет человек и спилит


«»»
Как будто жизнь еще вначале

Проснулся свежий,
Без печали
Как будто жизнь еще вначале
В душе...

Homo-Любовь, ко «Дню влюблённых»,
В «любви», сливается, бокал,
Вместе с «влюблённостью» тварь-пар,
Нам не подобных - не способных
Младенцев Sapiens рожать,
Определеньем лесбо-геев -
Homo Erectus, сексо-тенью
Смеет Природе угрожать…

Кто - «виночерпий» - разбавляет
Любовь - «влюблённостью» тварь-пар?
А, кто процесс благословляет,
Сивухой секса отравляет
Расу Белейшую Мирян?

Кто Эрос Русов Первородный
На секс лесб-геев – однополых
Стремиться, Явью, заменить?
И, без войны...

«Слушал нюшу? я тебя не нарушу, ловил камни?
ну ты и давний, попугая зовут Тиша, он не лишний,
ест тараканов, умнее васерманов, чуткий, у меня
побудки, подставляй цилиндр, налью тебе крови
литр, как всегда, безвозмездно, тебе и мне полезно,
почисти аквариум, сходим в дельфинариум? Отве-
дешь? или как всегда подведешь?
Папа, лялю не лапай». (Стерофонарики).


«На стороне врагов законы», и оных не исправить
уз, а в рукаве, семёрка, туз, а дама снизойдет сама,
омоет ноги и...