Таинство безразличия

Y-всплески, и от сверхновых, приходили фотоны
высоких (ивовых-гибких) энергий, разбивали гра-
витацию (оргий), на кванты, объединяли в волну,
теории тяжести вину, вменяли, тёмной материи
таинства, ускоряли, вращения внешних област-
ей галактик, чёрной энергии практик, расширял
вселенную, (как константа, и как поле), динами-
ческое? с пространством и временем споря, из-
меняя свет, создавая петли завет, многократно,
гравитации кратно, плетя нити, из них ткань, быст-
роногая лань...

Опять по строчкам я скучаю
и день и ночь не различаю -
всё жду, когда они придут,
струёй живительной сойдут.

Они от Ангела подарок,
огонь потока его жарок.
Уж, коль дано, зачем молчать,
для Музы хочется звучать.

Слова в узор, сплетенья кружев,
вздох светом солнечным разбужен.
Строка к строке ложится в ряд,
как-будто таинства обряд.

Будучи невозвратимыми издалека,
Мёртвые, не успокаиваясь от забот,
С горестью переворачиваются, пока
Время непреодолимое не истечёт.

Дьявол, экспериментируя, не победил.
Смелые не абстрагировались от потерь.
Слишком неопровержимое разбередил
Сбрасывающий зависимости лишь теперь.

Таинствами поклонения заворожить
Силится наизначительнейший из богов.
Смогут ли распределяющие сохранить
Вышедшее окончательно из берегов?

Только с головокружительностью вознесясь,
Мужественностью...

Горели в храме ярко свечи,
Шептание стен, и свет тепла.
Я с детства помню странный вечер,
Дорожка в церковь привела;

Там деда грозный в черном ходит,
Я страх и трепет ощутил.
Со стен злаченых, глаз не сводят,
Я нюхал странный дым кадил.
И коченел завороженный.
И с места сдвинутся не мог,
Тогда не знал я слова" Бог",
И после ,долго сна лишенный,
Игрою взрослых увлеченный,
Смотрел на белый потолок.

Горели в храме ярко свечи,
Все тот же таинства обряд.
Я слышал те же к Богу речи...

I

Даровали, Господь, мертвым чадам Твоим
Тесьмы красной мотки да сребряны сувои,
Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,
Перстов прячем искол за смарагдами хвои.

Серебро, серебро, много ж было его,
Так покрали шары с ёлок жалкие тати,
Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,
Царичей неживых весело ль им венчати.

Сестры нас предали в новогодней гурме,
Девы белы влачат по адницам рамена,
Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,
Только розы горят в огне храмного звона...

В пространствах Космоса Твоя Рука меня благословляет
и направляет огненную Волю творить в мирах,
где попраны Законы Жизни и Любви Единой,
низвергнут дух Свободы.
Но Роза Сердца Твоего мне силы возвращает,
когда во мгле земли не видно никого,
кто вопреки преградам тьмы устои к Свету одолевает.
Ты огненною Красотой меня спасаешь,
и открываешь алтарь Истины передо мной,
Ты неизменно вдохновляешь,
дабы Звук Твой пролился в слове во Вселенной.
И гимны сердца я кладу к Твоим стопам.
Ты...

На стволе дерева/на столешнице стола, как на те-
ле вырезал узоры/рисунки, тату, шарами /шрама-
ми покрывал, создавал зазоры, промежутки, зал-
ивал/заполнял кровью/гноем, уроем, мухи кружи
ли, (на зловоние, все слетались и опарыши, здесь
проявлялись/копошились), (выедали и чистили ра
ны, мастера настенной резьбы/росписи и боли).
- Чьей?
- Его роли? Колорит, звука пляс, крика тушь/тишь,
ну чего ты молчишь?
Создавал свой язык, настоял/не стоял на посту, (он,
орех, кожура, сердцевина...

Спешит моя строка размашисто и нервно,
Но смотрит свысока задумчивая верба
На суету сует, на перекройку мира.
Что сотворил поэт, подобие кумира?
В поспешности изрёк банальнейшую фразу,
Но подступает срок, ещё не видим глазу,
Где самый первый раз, как будто бы последний,
Повтор и перефраз струит оттенок бледный.
Всё таинство в грехе, не совершён который,
В природе и стихе исключены повторы.
А верба – высока, а слово безгранично.
Природа и строка – они всегда первичны.
Раздавит чадный...

Разве не для нас цветы даруют всходы?
Разве не для нас весенние сады?
Разве не для нас созвездий хороводы,
Солнца свет, журчание воды?

Разве не для нас безбрежные просторы?
Разве не для нас кружение листвы?
Разве же не мы --сиянием свободы
В животворной радости игры?

Разве же не мы - иллюзия иллюзий?
Разве же не в нас прекрасные тела,
Цвет волны, и жест жемчужных бусин,
С таинств сотворявшие себя...

Я расставлю знаки препинания,
Тайным смыслом наделю сюжет.
Моего вторичного искания,
Так же как Уайльд "рисовал" портерт.

Напишу о праве бытия,
Мысль заключу в оправу смысла,
Где-то раскопаю про себя,
Где-то до придумываю "кистью".

На бумаге изложу слова,
Многие оценят и размножат..
Пронесется в будущем молва -
"Так как он, теперь никто не сможет!"

Обложившись ворохом бумаг,
На душе произведя зачистку...
Снова таинством свяжу слова,
В единство стихотворного изыска...