Табун

По узкой дальней дороге

бредут усталые ноги,

спешат точеные ножки

в высоких, модных сапожках.

Летят в сапогах-скороходах,

бывавшие в трудных походах,

и шаг отбивают ритмично,

походкой надежно-привычной.

Толпа не редеет - напротив!

Все гуще, кто пеший, кто с тростью...

Толкают друг друга к бордюру,

а если споткнется кто, сдуру,

затопчет табун оголтелый,

упавшее хрупкое тело...

Вы смелый и добрый. Без фальши и фарса.
Я тоже – хороший! Возьмите меня,
Пожалуйста, сэр, автостопом до Марса.
Надеюсь, что там отыщу я коня,
С которым я мчался быстрей звездолёта,
И в скачках всегда завоёвывал приз.
Ему на Земле запретили полёты.
Пожалуйста, сэр. Это ведь не каприз.
Ну, как без коня? Я наездник с рожденья,
Всегда без седла я держался на нём.
Он смысл моей жизни – моё Вдохновенье.
Возьмите! Мы вместе Пегаса найдём.

Я дам прокатиться Вам… или не надо?
Но только с...

По странному закону мирозданья
Разрушим нам не нужный старый мир
Причём без полумер, до основанья
А крыша съедет - жди в озоне дыр

Толпа людей похожа на цунами
Где мы прошли – там не растет трава
Земля горит под нашими ногами
И тонут в океане острова

И мать – сыра земля ждёт - не дождётся
Когда средь метеоров и комет
Сынки промчатся - как табун несётся
Ломая скалы девственных планет

Всё сложилось хорошо,
хоть не так как я хотела.
Спутал обладанье телом
ты - с владением душой.
Прецедент хочу создать,
знаменательную веху -
я сегодня буду сверху.
И сегодня, и всегда.
Как устал мой poker face
делать радостную мину.
Ты храпишь, когда на спину,
мой роскошный эдельвейс.
Пой лошадка – игого -
голос твой красив и тонок.
Спи, мой пожилой ребёнок,
в чреве ego своего.
Зря качают колыбель
няньки - щука, мышка, кошка.
Занавешено окошко,
только я не снюсь тебе...

Все жуют моё бедное темечко
Муза искоса смотрит вослед
Непонятное нынче времечко
Ничего в нём хорошего нет

Девки-лошади стаями носятся
Косяками сбиваясь в табун
Оседлатся как будто бы просятся
Я бы рад, да мешает типун

Вот вернётся мой друг закодычный
Мы их всех оседлаем тогда
И весь мир этот суперзагадочный
Разгадаем нараз, навсегда!))

Ноеминь сказала Руфи: «Дочь моя, пора
(Очень мягко намекнула выйти со двора)
Поискать пристанищ к ночи, где бы хорошо
Тебе было... (А короче чтоб – процесс пошёл).

Сродник наш благоговеет по тебе весь день.
В эту ночь он точно веет на гумне ячмень.
Его слуги и служанки нам теперь друзья.
Если помнишь, про лежанку намекала я.

Так умойся и помажься, лучшее надень.
(Нечего чувырлой страшной подпирать плетень).
Отправляйся ты к Воозу прямо на гумно
(Среди прочих при обозе ошивайся...

Сколько зим мне осталось ещё пролистать?
Сколько туфель стоптать! Сколько выпить вина!
Врачевать, умирать и с больным воскресать,
Но не будем о грустном, спасибо княжна!
Пусть уходит галопом табун наших лет,
И последний скакун призаморен чуть-чуть,
То, что пули поют, это так – рикошет,
То, не лай гончих псов, а попытки взбрехнуть.
На ступнях белых кровь, не укусы совсем,
Это стигмы твои, мой Великий Господь!
Можно в злате прожить, а остаться ни с чем,
А хотелось бы души от зла...

Из себя, из глаз я на мир смотрю,
Для души они, словно две бойницы.
Нет покоя в ней — как в огне горю,
И душа сгорит, в пепел превратится.

Поле ровное, истоптал табун,
От того на нём не растут цветы.
И тоска в груди, перезвоном струн,
И бойницы глаз мрачны и пусты.

Предан был людьми, в жизни я не раз,
И обманут был, теми с кем дружил.
Потому печаль на дне грустных глаз,
Но смеяться всё ж, мне хватает сил.

Из бойниц смотрю я на мир большой,
Деньги правят в нём и дельцов расчёт...

Я ненавижу слово «никогда» и многие слова с приставкой «не»,
Когда врата срывают холода и в город наш въезжают на коне.
Всё замерзает, коченеет Дон, глаза и чувства больше недвижимы,
Любви моей следы неразличимы, она в ночи уходит за кордон!
И с ней стремглав несётся весь табун, надежды, веры прожитого лета,
Прощальный взгляд в окно кабриолета, так близок мне и бесконечно юн!
Я ненавижу слово «никогда», что нам с тобой уже не повстречаться,
Так неужели день пришел стреляться, как...

Прокуренный ядом,пропитанный зельем,
На тоненьких ножках,с повадками гада.
С румянцем бесценным,сметающим взглядом,
С животиком спелым,с кормушкою рядом.

И давит улыбу,раздувшись губами,
Кровавые пятна от лязга зубами.
И бегают глазки и ручками машет,
И требует ласки и кровушки нашей.

И гладит загривки охранников бравых,
Глотающих сливки,таких же зубатых.
Их взгляды двуличия во лжи закаленных,
Пищат от наличных,бедой погребенных.

И держатся важно,а ножки трясутся,
Подумать...