Сыро-серой

Плывут, плывут — плывут по небу тучи,
Мир низким стал под ними, серо в нём.
Ах как же вяло всё-таки и скучно,
Мы в сытом нём, собою лишь живём!!!

Мы зов стремлений мелких и желаний,
В нём в ранг Закона Мира возведя.
В себе создав модели Мирозданий,
В свой Рай идём, чужой мир не щадя.

Нам наплевать на то что в мире где-то,
Есть дети, у которых детства нет.
Что в нём всегда распять должны поэта,
За то, что он нести пытался Свет.

Кукушкам верим — если много отсчитают,
Нам лет они...

В серой... утренней дымке тумана...
По тропе засыпающих трав.
Шёл старик... во главе каравана...
Уводил всех в неведомый край.

Бросив взгляд на родные долины…
Сердце сжалось его от тоски.
Поклонившись... дубам исполинам...
Прошептал он... должны мы уйти.

Злые... чёрные... страшные силы...
Город прокляли за Доброту.
И огонь... что их грел погасили...
Пригрозив всех угнать в Пустоту.

И однажды проснувшись утром...
Не узнали люди свой город.
Всё окутано серым туманом...
Вместо...

Ты хочешь спрятать свет в бутылке,
и пить, когда вокруг темно...
Ты ненавидишь эти пытки,
но всё равно нальёшь вино
в стакан. Да с папиросой,
набитой планом, как в кино...
Ты притворишься альбатросом
и сдуру сиганёшь в окно...

А там, за небом - тучи серы,
а за стеной шумит тайга...
Вслед за холодным мёртвым телом
по целине сойдут снега
в канаву поднебесья
перебеситься добела...
Земля посмотрит изподлесья
на раздевающихся догола,
дотла...

Мой мир, разбитый и...

Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыпет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.

Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ей,
ей – премилой, серой кошкой.

Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.

Не спала в часах...

1

Напрасно обо мне ты слёзы льёшь.
Я прошлый день. Тоски твоей не стою.
Прости меня за маленькую ложь!
Забудь меня! Оставь меня в покое!

Я частью был фантазии твоей,
Придуманным тобою персонажем,
Одним из тех безумных миражей,
Которые реальной жизни краше,

Которые так хочется принять
За сладкую всамделишную правду.
И я мечтал казаться им под стать –
Быть не собой, а принцем из баллады,

Твоей, увы, несбыточной мечтой,
Лирическим героем нереальным
И как актёр увлёкшийся...

Спешат минуты и часы, сливаясь в годы.
Хочу забыть я прошлого мгновения,
Хочу взглянуть в лицо обычной суете,
Развеять сереющую сумрачность течения.

В серой дали забытой жизни мерцает огонек,
Пытаясь вновь меня вернуть туда, где
Было много бед, потерь и горькая любовь.
Но нет меня в суровом прошлом тайны дней…

Там был стальной кинжал любви, что
Сердце мне разбил, жестоко ранил душу.
Там не было душевного тепла и света,
Огонек в глазах потух, сделав их пустыми.

Там лишь собака...

Зима – бурливая вихринка…
Кристальной завирухи персть
Кладёт фигурные пушинки
Чуть не подвластно – явно в твердь
Ложится белизной упрямо…
Где прямо, где наискосок
Мостится к званой жизни справно,
Парадно обеляет вход…

Пр.: Кристаллы – бело-белые
И мысли – серо-серые
Несутся – угорелые
Как оттепель – в гастроль
Без отдыху при спешке,
К весеннему погрешку
Пришёл по лунной стежке
Температурный ноль!

Изба – древесная хатынка…
Дым с печи-камени милок,
Поди, свои...

Март. Холодный, серый, грустный,
навевающий тоску.
Ну, а мне хотелось чувства,
акварельного мазку...

Тяжело ещё он дышит,
зимний сон его хранит.
Пробужденья зов не слышит,
сер безжизненный гранит.

Прошлогодние обломки,
что остались от цветов...
Стебли, ветви, травы тонки,
неприветливых лугов

В водах стаивают льдины,
на попятную пошла...
Наступают именины
високосного тепла...

Держат старые оковы,
ждут последнего звонка...
Март, пока ещё суровый,
- даст морозца и снежка.

В седом тумане кто-то небо спрятал...
И солнце скрыто серой пеленой.
И кто-то серым снова всё раскрасил...
Лишь птица белая кружится надо мной.

Шаги мои в тумане стали тише...
Не вижу ленточки дорожной полотно.
И только крики одинокой птицы...
Слышны... как предсказание моё.

А может птица эта... судьба моя...
В туман за мной летит меня спасти.
А может в ней... живёт моя душа...
И птицей... вылетела из моей груди.

И может быть как мне... ей больно...
И в этих криках... к...

Иногда я и вправду, жалею о том,
Что живу и на белый, я свет народился,
Мне так зябко и холодно, холодно в нём,
Я замёрз, в льда комок, я душой превратился.

И я Боженьке грустно, вопрос задаю:
-«Кто же счастье моё, здесь украл — куда спрятал?
Зачем бедную душеньку-душу мою,
Ты с печалью-кручиной, навеки сосватал?»

Но в ответ ничего — как всегда тишина,
Он молчит, а быть может — Его я не слышу?!
Может просто способность душе не дана,
Слышать что ей ответит, на слово Всевышний...