Свободная поэзия

402
Земля была когда-то огненным шаром
ИЗ огненной пыли и призраком своим протоплазматическим
Т АК ИЧЕЛОВЕК ЧЕРЕЗ ТРИ РАСЫ ПРОШЁЛ ШАГОМ
Ч тобы стать уже физическим
403
И когда высшая точка достигнута -
Человеческий Разум Четвёртой Расы
То и разница в тропах будет постигнута
И развитие Знания пошло на два класса
404
ПРЕСВЯТЫЕ Юноши (Боги)размножаться отказались
"Эти формы не достойны нас "-так слова эти сказались
Это эгоистическое чувство преобладало с начала самого
И...

Есть давно уже нечего, мозг оглодан, опухоль
после его съедения, приступила за самою себя,
доедала желудочков покрывало, плавала на
поверхности церебро-спинальной жидкости,
зависимы или свободны, буквы парили отде-
льно, друг от друга, не могли соединиться в сло-
ги, лишь точек стоги, громоздились, на поверх-
ности чаши, турецкого седла, кашей, а та о ком
не переставал думать, была целью мозговой
атаки, синела в припадке, пришлось окатить её
холодной водой из кадки, несмотря на это...

В пустоте обрывки фраз
Слагают звуки...
Всё позабыть в который раз,
Сбежав от скуки.

Раскрыть мелодию души,
Упавши в пропасть.
Узнать мгновение в тиши,
Как будто новость.

И, рассмеявшись осознать,
Что суть ни в этом...
Хотелось много показать,
Проникшись светом.

В потоке мысли отпустив,
Вновь быть беспечным.
Свободно крылья распрямив,
Стать чистым - вечным!

Чужой всем, так как маргиналом,*
Он был — в других краях он рос.
Культуры разных стран смешала,
В нём жизнь и он в себе их нёс.

Его вниз давит осознание,
Того, что он везде не свой.
И он напрасно понимание,
Искал, не понят он толпой.

Там, где он вырос и рождён,
Его уже понять не смогут.
А здесь им неприятен он,
Ведь в нём другой культуры много.

Не так как все, всё видя всюду,
Он будет всем всегда чужым.
И там и тут не нужен людям,
Кто чужд и непонятен им.

Ах маргиналы...

Не пишите по мне эпитафии*,
Я в стихах весь своих, хватит их.
В скупых датах моей биографии,
Не хочу я оценок ничьих.

Было, есть и наверное будет,
Так всегда, пока мир стоит сей.
Что других по себе судят люди,
Измеряя всех меркой своей.

Только я нестандартный — не может,
По мне мерки у вас точной быть.
На себя самого лишь похожий,
В ваши мерки меня не вместить.

Здесь меня единцы лишь знали,
Но они в горе будут молчать.
Может быть в миг великой печали,
Из них кто-нибудь будет...

Когда Нибудь Настанет Тот Час, Когда Ты Станешь Ветром...
В Тот Момент Ты Откроешь Глаза и Увидишь Себя Со Стороны...
В Этот Час Уже Будет Поздно Что То Менять!
И Уже Никак Не Вернуться Назад!
В Этот Момент Ты Ощутишь Легкость...
В Этот Момент Ты Станешь Свободным От Всего!
И Не Будет Ничего, Что Может Тебя Потревожить...
Ты Как Энергетический Шар Полетишь За Рассветы!
Ты Полетишь Туда, Где Нет Заката!
Где Всегда Красное Солнце и Алое Небо!
Там Ты Познаешь Истинную Гармонию и...

Я по своему, так как умею,
Как дано, так с ума и сойду.
И в безумстве душой став светлее,
В её свете путь к счастью найду.

Иногда нужно мысли течение,
Ум сумев отключить, оборвать.
Смолкнет шёпот её и прозрение,
Тишина нам собой сможет дать.

Слышать часто ум мыслью мешает,
Что советует голос души.
И безумство тогда помогает,
Нам понять свои души в тиши.

И безумец блажен — душу слышать,
Не мешает ему мысли шум.
Он душою свободней и выше,
Беззаботен и чист его ум.

Мы с ума...

Меж стволов величавых тропою,
Я уйду в глубь замшелых лесов.
Обойдя вместе с ней стороною,
Жар крапивы в метёлке кустов.

Лес тропу частоколом деревьев,
Вековых, со сторон обступил.
И густой кроны, солнышко, тенью,
От идущих тропою закрыл.

Под ногами тропа, лентой бурой,
Впереди, меж деревьев туман.
Из-за них смотрит серостью хмуро,
Как и я, в этот лес он не зван.

Лес понурый сегодня какой-то,
Мрачноватый, в нём сырость и грусть.
Подражая людским крикам сойка*,
Завопит...

Вышел, вот, из подъезда, сигаретку зажёг, курю,
Не смотрю по сторонам, в себя ушёл. Чеканя шаг,
Бодро направляюсь к ларьку, где враг рода человеческого,
По имени алкоголь, свободно продаётся.
Душа смеётся, радуется, в присядку пляшет.
Рукой машет какой-то му**к. Сигаретку стрельнуть хочет.
На, братишка. Никотина на всех хватит. Небо дождём мочит.
Дико хохочет продавщица, милым смехом коровы.
На стене красуется яркий плакат Мадонны,
С надписью “Свободу Pussy Riot” на пояснице...

О той,
в которой поэзия
окрашивает
горизонты музыки;
о той,
в которой Селена
находит своё отражение,
поёт в слепой подворотне
июньская грусть,
размерностью
поцелуй на вдох,
размерностью
выдох на жжение
лёгкого ветра
под ядовитой рубашкой аллей.
Смотри же,
смотри безотрывно,
бессвязно, бессменно,
когда она рядом,
и сердцу,
хватит мгновения,
на то,
на что бы ушли часы,
дни и года,
без бронзы её
встречного взгляда;
смотри же,
смотри в глубину
светочувствительной...