Свинцовые тучи

Я хочу танцевать обнаженным
На крапиве твоих откровений,
Хей, судьбина, случайный прохожий,
Слышишь ль связок моих порок нервный.
Для любви не исчерпаны недра,
Эти недра – бездонные вина,
Я напьюсь хмелем тем и поверю,
Что пришел не из этого мира.
А оттуда, где бьют родниками
Музы сладкие, нежные в страсти,
А оттуда, где ветер руками
Я ловил и пускал восвояси.
Я хочу танцевать обнаженным
Под метелью свинцовой и плакать
Горной речкой, как новорожденный,
Плавясь в солнца янтарную...

Нас преследуют, это мы знаем,
Пули ищут свинцовые нас,
Кружат вороны медленной стаей,
Карауля последний наш час.
Мы проходим тропинкой отвесной,
Избегая облав и сетей;
Мы, рискуя, проносим над бездной
Наши жизни и жизни детей.
Кружат вороны ниже и ниже,
Им понятен наш дерзкий маршрут:
Нам бы только к вершинам поближе!
А вершины, мы знаем, спасут!
Высота защитит наше стадо
Силы нам обновит, холодна,
Высота - это наша отрада,
Крепость нашей свободы она.

У него - серые глаза писателя
И седая борода геолога.
Она - так и не стала матерью.
Оказалось чересчур дорого.

Между ними столько же общего
Сколько сахара в Мёртвом море.
Жили всю жизнь в доме дощатом.
На двоих - и радость, и горе.

Под серым, свинцовым небом.
Почти всё так же, как прежде.
Нежно веточка вербы
Легла двух холмиков между...

Под музыку ветра разгульная осень
Стучала по окнам , хозяев будя ,
Вот серое небо , исчезла вся просинь
И только в вершинах гудят тополя …

Дождём барабанило ночью по крыше ,
Свистело так в трубах в верху посмотри ,
Вороны и галки летают чуть выше
И нету вечерней и утром зари …

И зеркало глади залива походкой
Гоняло суровой и крупной волной ,
И гнало усы за прошедшею лодкой,
Вставало свинцовой и серой стеной…

И опять горбатая боль вскрытым сердечным нервом.
На леске потерь вальсирует тень непримиримости.
Зияющая пустота пространства, ориентиры на север.
Ночь продолжается, пусть за окном и заря. Пределы видимости –
Туман свинцовый, океан выжженных трав.
Я вижу немых фотографий осадок – бездыханные кадры.
Я даю им жизнь, я даю им немного прав
Обрести в седой памяти свежесть зимнего сада.
Я прошу их прощения, только они молчат,
Молчат обоюдной тоской в недосягаемой дали,
Откуда мне пишет осень...

Остывший сор декабрьских ливней,
Обезоруженных лесов сквозняк.
Прости тоску мою.
На гематоме городской,
Среди дорог, фонарных бивней
Я потерял лицо твое,
О, нежность-солнце.
И вот стою в строю
Неровном, зыбком и звездой
Свинцово-одинокой
Бросаю дальний свет,
Алмазов россыпь,
Дальше битое стекло,
А дальше…дальше тьма,
Безлунье, хоровод фантомов.
Льдом руки припекло,
И инеем окна
Седая прядь украшена, бездомной
Кошкой муза лета по подвалам.
Но улыбнись, прошу, ручьем рассмейся...

Зачем мне тот Афганистан
С палящим неприветным небом,
Где каждый камень, как душман
Встречает нас свинцовым хлебом!

Что потерял я в том краю,
Чего ищу в слепых раздорах
И кровью русскою пою
В чужой земле чужие горы?

Я не бандит...и всё же, в дверь
В чужую лезу с автоматом...
И зло зовут меня теперь
Из-за бугра пришедшим “братом”.

Сам бог велит в меня стрелять,
Ведь по понятью племенному
Пришёл я к дьяволу склонять
И жить заставить по-иному!

А он не хочет, он живёт
И жить...

Нет, меня не убили под Гродно...
По полям, от межи до межи,
Я, израненный и голодный,
Полз к востоку по жухлой ржи...

То потом я был дважды павшим
С указаньем когда и где,
Даже без вести был пропавшим
И утопшим где-то в Днепре!

Не погиб и под Старой Руссой,
Хоть штыками и был распят
И лежал среди тысяч безусых
Костенеющих трупов солдат.

Но поутру рукой онемелой,
Кровь смывая с лица из лужи,
Понял каждой частицей тела,
Что я Родине очень нужен!

Под Смоленском меня вторично...

Раскрываю объятья,
Встречаю восторженно зиму.
Мне состарили душу
Дожди и ничтожность услад.
Что осталось во мне,
То вовеки уже не отнимут.
Я так счастлив, что нету
Пути для возврата назад.

И намазанный снег
На горбушки продымленных улиц,
Снова дворники слижут
При помощи слов и лопат.
И снежинки летят
В мою грудь, как свинцовые пули.
Я так счастлив, что нету
Пути для возврата назад.

Окунувшись в мороз,
Принимаю бодрящую свежесть.
Обнажённость природы
Скрывает пушистый...

Уважаемые
товарищи потомки!
Роясь
в сегодняшнем
окаменевшем дерьме,
наших дней изучая потемки,
вы,
возможно,
спросите и обо мне.
И, возможно, скажет
ваш ученый,
кроя эрудицией
вопросов рой,
что жил-де такой
певец кипяченой
и ярый враг воды сырой.
Профессор,
снимите очки-велосипед!
Я сам расскажу
о времени
и о себе.
Я, ассенизатор
и водовоз,
революцией
мобилизованный и призванный,
ушел на фронт
из барских садоводств
поэзии —
бабы капризной.
Засадила...