Стужей

Люблю тебя, ну кто скажи мне нужен,
Когда в тебя так сильно влюблена?
С одним тобою хорошо мне дюже
Мне всё равно, что там гудит толпа.

Люблю тебя, тобою я любима,
Ты нужен мне, как воздух и вода,
С одним тобой могу я быть счастливой,
Прошу тебя, со мною будь всегда.

Любовь тогда дарить друг другу будем,
Меня в обиду никому не дашь,
Согрею я тебя в любую стужу,
Любовью разожгу очаг я наш.

19.07.10г.

Так странно и так откровенно
в воздухе запах измены.
Зло назначает цены,
смерть рассекает вены.

Словно ручей весенний
кровь обрела свободу.
Вздёрнут Сергей Есенин,
брошен Вампилов в воду.

Солнце застыло в лужах,
снова разбужен Герцен.
Если стреляют в сердце,
контрольный уже не нужен.

Не важно где это будет,
не важно в какие годы:
снова найдутся люди
не терпящие свободы.

А мы во Христе свободны,
а мы босиком по лужам,
с жизнью -- единородны,
на зло самым лютым стужам...

Первый снег.
Банально?
Влекут энергии дали.

Они близко,
Но не всегда
Времени хватает.
Своими руками.
Руками Бога.
Руками его желаний.
Вяло течет улица.
Тщетно шумит любовь.
У здания - красотулицы,
Я на другой стороне вновь.

Ветер поклон отвесил,
По листьям
Пройдя неуклюже.
Не за горами стужа,
Но и не там же
Вести.

Несколько времени было.
Сколько - уже неважно.
Вспышка мгновенного ока
С сердцем идет слаженно.

Момент...

Шорох осенней листвы под ногами,
Капли дождя барабанят по лужам.
Сердцу печально, когда вместе с нами
Более нет тех, кто очень нам нужен.

Ветер холодный пронзает мне душу,
Хмурится небо над пасмурной тучей.
Лишь позови, я приду, я не струшу,
Мы заживём, ты поверь, я везучий.

Нет, не зовёт меня ангел надежды,
А впереди зимней стужи дыханье.
Жить без любви не могу я, как прежде,
Не выносимое сердцу страданье!

Трудно поверить, что солнце растопит
Льдинки и льды ярким утром...

Я женщина, а значит, я – Земля,
Чему приметы: твердь и притяженье,
Моё присутствие на свете для
Цветения и рода продолженья.

Я женщина, а значит, я – Вода:
Необходима и неудержима,
Я в синем небе – Вечная Звезда:
Таинственна, ярка, неугасима.

Я женщина, а значит, я – Рассвет,
Весеннего луча прикосновенье,
Несущая собой тепло и свет,
Художникам, поэтам – Вдохновенье.

Я женщина, а значит я – Слеза,
Мне жалость и сочувствие не чужды,
Я мая – неуёмная Гроза,
Когда я в гневе...

Я все пишу,
Но опять без ответа.
Тенью брожу
По окраине лета.

Снова один
Себе друг и товарищ
Между картин
Белых стуж и пожарищ.

Ноет плечо.
От тяжести лет.
Вот вдалеке
Уж забрезжил рассвет.

Тянутся дни
Без минут и без срока.
Здесь мы одни
Я и дорога.

Что же со мной?
Страшно представить.
Буду собой
Сторожить свою память.

Медь оплавилась. Брильянты потускнели.
Диадемы потеряли блеск.
Люди – хуже. Благородней звери.
Тигры мне мурлыкали,
кипени
мне кидали тёмных веток треск.

У людей убийства – от корысти,
от желанья завладеть чужим.
Звери – лучше,
их яснее мысли,
пусть им солнце светит, светят выси,
пусть ложится им под лапы дым.

У глухого места, где – коряги,
там Иртыш уходит в поворот,
средь волков живал я,
доходягой,
и кормился я берёзовою брагой,
волки мне заглядывали в грот.

Я не брал...

Первый снег робко землю целует,
Украшает деревья, кусты.
Кистью белой узоры рисует,
Стужи зимней кидает цветы.

Серебрятся волнами снежинки,
Хороводом весёлым кружась,
У дорог превращаясь в дождинки,
Умилённо прохожим смеясь.

Свежий, мокрый, пушистый и нежный
В тёплых тает ладошках, искрясь.
Укрывает он, странник мятежный,
Грусти осени мёрзлую грязь.

Белит крыши домов и тропинки,
Удивляя живой белизной.
Изменяет природы картинки
Ловкой, тонкой, изящной рукой.

Так тонко чувствуется осень
её дыхание во всём.
Морозных дней оставив проседь
укрыта зелень серебром.
Так хочется поднять и бросить
листву упавшую к ногам.
Так тонко чувствуется осень
её бушующий пожар.
Ах , сколько красок мимолётных,
утратит чудная пора
в глубинах луж и стужах сонных,
что принесёт с собой зима!

Нет, меня не убили под Гродно...
По полям, от межи до межи,
Я, израненный и голодный,
Полз к востоку по жухлой ржи...

То потом я был дважды павшим
С указаньем когда и где,
Даже без вести был пропавшим
И утопшим где-то в Днепре!

Не погиб и под Старой Руссой,
Хоть штыками и был распят
И лежал среди тысяч безусых
Костенеющих трупов солдат.

Но поутру рукой онемелой,
Кровь смывая с лица из лужи,
Понял каждой частицей тела,
Что я Родине очень нужен!

Под Смоленском меня вторично...