Страшный зверь

Пьёт сорока из арыка,
Птице пьётся хорошо!
Рядышком цветёт клубника
И смородина ещё.

Солнце льётся цветом злата,
Распускается листва,
На опушке звери рады
Днём и с ночи до утра!

Ветер нынче дует тихо,
Нам прохлада не страшна.
Скачет время в роще лихо
В час, когда идёт весна!

Накатило, сердце сжало и прошло.
Грудь сдавило, стало больно и темно.
Отпустило, отпустило — не смогло,
Не сумело унести с собой на дно.

У него лица совсем нет и нет глаз,
Оно что-то, не отсюда — не с Земли.
Оно ищет себе жертву среди нас,
Оно жалости не знает — не моли.

Небо белое — безумство злого сна.
Не пойму я, не пойму я — кем я стал?!
Пропасть чёрная — не вижу я в ней дна,
Я на дно её, на дно её упал.

Воют страшно голоса зверей в ночи,
Огонь красный и горю я, и горю...

Был он с самого начала
Всех своих солдатских лет
Денщиком у генерала.
Потому не видел бед:
Ни шпицрутенов, ни розг,
Ни пинков, ни зуботычин.
Генералу - верный пес.
Ход же службы - приотличен!
Где печурку истопить.
То почистить... то подраить...
То Хозяина побрить,
То чаёк ему поставить,
То газетку почитать
(Был он грамоте обучен),
Взбить постель, чтоб мягче спать.
Барин к нежности приучен.
В тех заботах жил Данила,
Не сердился на свой рок.
В воскресенье в гости к милым...
В...

В небе радуга мосточком,
Всё не вечно — дождь прошёл.
Птица в небе словно точка,
Нет не зяблик, то — орёл.

Нет нужды ему скрываться,
Хищник он — небес хозяин.
Его зяблики боятся,
Даже если летят стаей.

Мирным, робким и безвредным,
Даже тень страшна орла.
Трудно в мире безответным,
Беззащитным против зла.

Тем, кто без когтей с зубами,
Средь зверей добычей быть.
Все не могут быть орлами,
Зяблик тоже хочет жить.

В небе радуга мосточком,
ЦветА сказочные в ней.
Я не зяблик...

Для того ль качала в колыбели,
Для того ль носила на руках,
Чтоб тела под солнцем ваши тлели
И качались на семи ветрах?!

Я лечила вас, когда болели,
Не смыкая до утра ресниц,
А теперь у страшной колыбели
Охраняю от зверей и птиц!

Мне уже недолго жить осталось…
Погубивших вас, прощаю всех!
Почему не мне, а вам досталось
Искупать царя забытый грех?!

Вы честны перед его делами –
Не вина детей грехи отца!
Деточки мои, я буду с вами
До конца, до самого конца!

Сонет - Он принял...

Он принял тело человека
и показал всем нам пример,
как побеждать соблазны века
без компромиссных полумер.

Он принял путь служенья Богу
и свято праведно прошёл
Свою житейскую дорогу -
Он смертью ад переборол.

Он принял чашу, крест, гробницу,
познал ненависть и позор,
за то теперь Свою десницу
над грешным миром распростёр.

Господь всё принял, чтоб нам дать
спасительную благодать.

Рождение Иисуса

~~~~~~~~~~~~
"Жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты...

Презрев богатство, в бедность он ушёл,
Оставив всё, он стал самим собой;
Освободившись от страстей и зол,
Поднялся он над пропастью земной.

В цепях в плену от радости он пел,
Что пленником являлось только тело,
А он свободен: духу нет предела,
И сам он избирает свой удел.

В любви к Христу не ведая преграды,
Познал Франциск слиянья благодать:
Почёл за счастье страшные стигматы
Страстей Христовых на себя принять.

Он утверждал вселенское родство
Создателя и созданного мира...

Эта боль без конца – так достала,
Что ни слово – то жженная спичка,
Словно солнце, погаснув, упало,
И подбитая плачет синичка.
То ли знамя горевшее тлеет,
То ли просто настала весна.
Меня ветер уставший лелеет,
Веть забыта моя чистота.
Кровь когда-то моя обернулась
Ни сиропом, ни медом, ни льдом.
И душа моя в муках прогнулась,
Словно мир мой – горящий Содом.
Они, плюнув в меня, отвернулись,
Они просто забыли о том,
Что, когда по утру не вернулись,
Я берег для них собственный дом...

А человек? Что значит слово єто?
Никто не даст нам полного ответа.
Страшнее человека-зверя нету
Он порождение и тьмі и света.

Дмитрий Александрович Разумовский – воин!
Двенадцатая застава, шестнадцать человек
В живых осталось, война Таджикистана позади.

Июль, заложники Будёновска, он там среди других,
Им приказали «Бородатых» отпустить, и злость
Досада! Он в «Альфу» мечтал попасть, ничем
Не хуже «Вымпел»! Чечня и две войны, участвовал

В освобождении заложников Норд-Оста на Дубровке,
И заповедь – Не важно, где солдату погибать, главное
Не струсить и позором имя, род не замарать. Последнее,
Беслан, сломать...