Столетья

Скользить по шее...
Шелк и длань... Сагиб.
Вплетая губы внутривено и подкожно,
И у запястий разливаться дрожью,
И плавить нот возвышенных изгиб.
Когда и ты, и я нашли предел
На царство вечное отпущенных к рассветам,
Когда моря твои идут вновь на меня,
Повсюду оставляя волн приметы.
Так чем ещё мы можем оглушить,
С листа читая реквием заката,
Где у подножья южного креста
Нам выстучали в венах пульсом даты.
Потом...
Нас замарает жизнь в черновики...
Пересолив...

Я дерево,я просто дерево,
Стоящее на изломе веков,
Я море,просто море
Текучее
Без берегов
Я ветер,я просто ветер,
Пространства открывающий свет
Я звук,просто звучание,
Идущий из сердца привет

Век или столетия,
Эоны времени
Я собираю себя
По частям,
Я память,просто память
Тех дальних времён
Творца печать

Я человек,я люди
Такие,какие живём
Пусть будет
Жизнь пусть будит
В нас Любовь
Света ключом...

I

В вечерней акварели улиц
теряется твой силуэт,
но остаётся,
словно пульс
в горящей летописи лета,
улыбки лоск.
И на полях
шуршащего дождя,
что флейтой льётся
в чуткой пустоте,
что застывает ожиданьем
в воске окон
(там, где наука ждать -
всему второе имя),
в плену ветвей,
укрывших неба иней,
кто-то прочтёт
(незримый
и далёкий)
простой набросок,
тонкий эпизод,
и тоже одиноко
улыбнётся.

II

Вечернее вино
в бокале неба.
Будь безмятежно пьян.
В прихожей лета...

Здесь всё решается любить лишь тело...
Вы - тесные пророки нелюбви,
зажатые печатным знаком...


За небо грозовой тоски
Белым шрифто'м, по брайлю, от руки
На скорость взрыва распуститься и в стихи,
Ровняя небо с яркими цветами,
Задев за хрупкий воздух,
Усилить громкость лепестков,
Изгиб в телах ранимых,
Нас, растворенных в звуках и руинах,
И шкалить поэтическим эфиром,
Где воздуха последнего глоток -
Перетекающий на голоса' песок.
Пыльцою мотылька в слова,
Вобравшего в себя...

Ритмы движенья, ритмы раздумья,
В них иль неспешность, иль тела порыв.
В них тренирую, душу иль ум я,
В них мои чувства, ими я жив.

Ритмы мгновений, ритмы столетий,
Разных объёмов разный размер.
Разных возможностей разные вести,
Разный масштаб протяжённости мер.

Ритмы покоя, ритмы тревоги,
Быть одинаков, их может окрас.
Тьмой или светом, сердце потрогав,
Он в них окрасит, всё в нас для нас.

Ритмы успехов, ритмы несчастий,
Сменой смять могут иль закалить.
Губит людей, не...

Я пью весь хмель той ночи звёздной,
Дышу, дышу, и просто улетаю
К далёким галактическим мирам,
Пронзая вектором туманность,
И облака межзвёздной пыли,
Расталкивая боком камни
Всех астероидных полос,
Я выберусь на чистое пространство,
Эфир несёт мне света волны,
И волосы разгладил звёздный ветер,
Закрученный спиралями галактик,
Парящих миллион столетий,
А рядом верный звёздный пёс.

Вот кожа, которая не плоть, а лирика,
Вот стихотворение, которое не игры разума,
Вот роскошь, которая не прах,
Вот Любовь, вступившая на царство, помазанная мирром.
Вот существование, которое также грешно, как и совершенно.
Я не решал быть мной,
Запомнить буквы имени...
Я повторил шаги и продолжил путь.
Это длится несколько секунд или столетия?!
Недосказанное всегда совершенно.

Белый антракт,
Часы в вакууме,
Губы перешептываются со строкой...
Я прикасаюсь ими к коже, что не плоть...

Раз осенним вечерком, после дня рождения,
Вдруг без стука в дом вошло чудное явление.
В легком платье, босиком, педикюр в порядке,
И с прической от кутюр, чудная укладка!

Я спросила: - Ты есть кто? Как вошла сквозь двери?
Отвечало: - Я, Судьба, веришь, иль не веришь.
Я тебе тут напряла разноцветных нитей,
Но устала я чуток, в отпуск отпустите.

Видишь, я уже совсем к отдыху готова,
Чемоданы в багаже, короче, будь здорова!
Вышивай сама себе по ковру узоры,
Жизнь свою сама раскрась...

Ворзель – сердцу, как родной:
Здесь душой я отдыхаю.
Неземной царит покой;
Шумный город забываю.

Дом Уваровский стоит
Маяком среди столетий.
И тихонько лес шумит...
И милы пейзажи эти.

Тарас Тимошенко
14.11.2019

Думы холодные вечного севера,
Кланяться стороны, стелятся веером.
Снегом сперва, после льдом околдованы,
Холодом скованы, сном очарованы...

(Домашнее задание смотря телескопом.)
"-Миллионы километров
разделяют их,
Вот, вот той, ярчайшей точки
и планет других.

Там кружит своя система,
в холоде немом,
Окруженная по кругу
звездным молоком.

Полагаю, что возможно,
есть среди планет,
Те, что по размерам нашим,
тех, что греет свет.

Но не в силах атмосфера
жизни зародить...