Стихи полная луна

В озеро смотрелась белая луна,
Нежно улыбнулась озеру она.
От улыбки этой, озеро вздохнуло:
"Если б каждый вечер, ты во мне тонула"!
Нежно пошептавшись, дальше пошагала,
Над угрюмым лесом долго зависала.
О делах спросила, пожелала счастья,
Лес расправил листья. прочь ушло ненастье,
А она по небу дальше покатилась,
Без нее то, может, где беда случилась?
Запоздалый путник, иль малая зверюшка,
Всем помочь ей надо, а ночь ее подружка.

Мне до тебя три луны и три солнца… пучина морская…
И расстоянье в три жизни, а может и больше… смогу ли дойти…
Только с тобой остаюсь я собой… а с другими – чужая,
Осень сорвёт меня с ветки земного тяженья, вливая в дожди
Каплями слёз… размешав их с осколками звёзд обгорелых.
Ночь… темнота… не преграда, душа же на ощупь находит чувств нить
Лесом, колонами гор, между листьев давно отсырелых…
Наполовину я просто не знаю дышать, улыбаться, любить…
Остановиться? Привалов ведь нет...

Бабочка взгляда в разводах лунной мишени.
Благословение тихого края серебряных струн.
Звезды искрятся шампанским. Черная влага воздушного плена.
Хочешь, мы будем купаться в ключах прохладного ветра,
пустившего семя в стружке звенящей листвы летних пожаров.
Хочешь, мы будем гоняться за тенью Эдема до раны рассвета,
вскрывающей стыд. Бабочка взгляда сверкнула кинжалом,
выуженном из пламенной розы сердца, из кристалла кричащих
губ полнолуния. Снежная пыль осела в ладони неба.
Нас уже ждут...

Задрав свой лик к луне, я вою,

От безысходности, тоски,

Дав хоть какой-то выход горю

У гробовой доски.



И черных мыслей пелена,

И злобы беспредел,

И сердце рвет моя вина –

Не доглядел.



Где был, когда беда кружила

Над самым лучшим в жизни?

Чужая злоба сокрушила

Любовь в объятья тризны!



Рука сжимает рукоять

Укрытого полой ножа.

За жизнь - чужую нужно взять,

Да так, чтоб эта тварь,

Дрожа,



Вымаливая жизнь себе

От ужаса сырую...

Дух приходит на эту Сцену,
Надевает любимый Костюм.
Он платит особую Цену:
Тысячей Звёздных Лун.

Но в Контракте души-Актёра
Прописано пункта два:
Надо Жить только Любовью...
И Вспомнишь Ты всё Сама.

Эта ночь, этот снег, и луна, как в опале,
Одиноко плывет на звезду.
Мы с тобой безнадежно пропали,
Затерялись у всех на виду.
С небывалой мальчишьей отвагой,
Принимая судьбу за игру,
Перед чистым холстом, перед белой бумагой
Мы открыты, как суд на миру.
Счет растет, долг еще не погашен,
Но в душе сохранился бесценный запас.
Мы подсудны не Богу, а совести нашей,
Не когда-то потом, а сейчас.
На бескрайних полях на увалистых склонах,
Где Отечества горький, но праведный дым.
Мы с тобою...

...И кончилась луна, и соловей отщёлкал,
Вселенский мрак накрыл и землю, и дома.
А ветер остудил ей ангельские щёки,
И можно зарыдать или сойти с ума.

Теперь мне никогда, наверно, не приснится,
То окончанье дня в преддверии грозы.
Её горячий рот и тонкие ресницы
Мне сузили судьбу до крохотной слезы.

Наступит новый день, где резче очертанья,
Дарован будет мне почти что задарма.
И можно бы шептать «очей очарованье»,
А можно зарыдать или сойти с ума.

Мрак укрывает лунную дорогу,
Звезда срываясь рушит твердь зари.
И думается,
Что скажу я Богу,
Когда произнесёт он: - Говори!

…Пространство бесприютно, небо голо.
Моя строка,
А дальше – пустота…
Такое одиночество,
Что горло,
Заранее связала немота.

Нам ли в лунную полночь лежать у ольхи?
Может просто до чёртиков диких напиться?..
Иногда чтоб любить, мы читаем стихи,
Иногда пишем стих, чтоб в кого-то влюбиться.

Не гляди на слова, отодвинься от строк,
Всё, что спето вчера, хороню на бумаге.
А в груди, как и раньше, беснуется рок
И безумное сердце земного бродяги.

Расскажу тебе тайны далёких былин,
Обласкаю твоё ненасытное тело…
Но по лунным дорогам гуляю один,
Чтобы лучше писалось да ярче горело.

Ты погладишь ладонью тату...

Луна кусала сыр, как мышь,
а ты еще в ночи не спишь,
а ты читаешь что-то там,
как чернокнижник — свой Коран,
а ты гуляешь по волнам
сияний, комната — ашрам,
и хочется повыть и спеть;
ты капаешь чернилом в сеть...
* * *

Печали омуты глубоки,
и пьет она все наши соки;
но высшая бывает сладость —
когда печаль переходит в радость...
* * *

Когда обрушился последний мост
и нет назад уж отступленья,
мы делаем шаг, переступив погост,
в новую жизнь, как в преступленье...