Стихи подари вечер

В осенний вечер под окном
Сижу с гитарою на лавке.
И напеваю песнь одной
Бездомной преданной собаке.

Она поскуливает в такт
И смотрит мне в глаза устало.
И знает то, что точно так
Живу и я один бродягой.

Скитаюсь в сумрачном дыму
С одною грустью и печалью.
И кое-как уже дышу,
Вздыхая днями и ночами.

Так одиноко под окном
Сидеть с гитарою на лавке.
И песни петь всегда с одной
Бездомной преданной собакой.

Прохладный вечер наступил,
И ветерок тревожит душу
Китайской флейтой с дивных гор.
Безмолвная жара осталась
За линией заката солнца, –
Скатилось с высоты за море,
И утонуло в глубине,
Оставив красную полоску
На близком, близком горизонте -
Могу рукой я дотянуться,
Большим пальцем провести,
Стереть последние следы
Ушедшего в безмолвье дня.
Пришла прохлада, день ушёл,
И радуюсь покою ночи…

Поздний вечер. Море. Тишина.
Полог облаков пробит навылет.
На волне качается луна,
Желтый шар всего в какой-то миле.

Вахтами отмеренная жизнь,
Словно в марте ночь, идет на убыль.
Чуткой полудремы миражи
Явственней как гавани и губы.

Заполярье - вовсе не Эдем,
Климат здесь суров для райских кущей.
Но луна купается в воде,
Как надежда, в гавани идущим.

Не подарит счастья, жар любви поэта,
Он ведь не практичный — в мыслях весь в своих.
Он не от сего ведь — мира не от этого,
И живёт он чтобы, в нём оставить стих.

Лёд, огонь и бурю, и души частичку,
Он в стихах подарит, в слов узор одев.
И красу покажет в будничном, обычном,
Нас теплом сердечным, в строчках обогрев.

Полюбив, он сердце дарит без остатка,
Но живя стихами, злата не нажить.
В них не отыскать нам денег и достатка,
И за слово доброе, хлеба не купить.

Любят люди песни...

В печи трещит смолой полено,
Огня танцует язычок.
Кровь молотком в набухших венах,
Стучит пульсируя, в висок.

В щель, меж кружками печи, блики,
Багрово-алые огня.
В трубе взвыл ветер зверем диким,
Но не пугает он меня.

Устал, день выпал суматошный,
Провёл его весь на ногах.
И всё бегом, как заполошный,
В заботах-хлопотах, в делах.

И любо мне теперь у печки,
Курить и вечер коротать.
И в поддувало зев колечком,
К нему склонившись, дым пускать.

Мурлычет ласково сквозь дрёму...

В который раз в воскресный вечер
Сижу и думаю один.
Прекрасный мир вокруг чудесен,
Он пробирает до глубин.

Сейчас вернуться бы в субботу.
Когда мы жизнь свою живём?
А завтра снова на работу.
И так по кругу, день за днём.

Поздний вечер. Зима. Перестуки колёс
На морозом расширенных стыках.
Привокзальное эхо глухих диктозвёзд
Рассыпается многоязыко.
Безучастное гало линейчатый спектр
Разливает меж рельсов на шпалы,
Уходящие за голубой километр
Заштрихованной строчкой металла.
Убегает состав частоколом опор,
Огонёк на последнем вагоне
Подмигнул на прощание: грусть - это вздор!
И пропал. На безлюдном перроне
Провожатых следы заметая
Хороводит позёмка седая.

В оправе вечера зеркальные черты
Так зыбки, так таинственно – прекрасны!
Жестокий день заставит беспристрастно
Взглянуть в стекло… И это тоже – ты.

Как часто нас обманывают сны
Доступностью и легкостью полета,
И книги – красотою переплета,
И осень – обещанием весны.

Кто нас учил раскрашивать мечты
И тратить жизнь на поиск идеала,
Чтобы его низвергнуть с пьедестала,
Чтобы упасть с смертельной высоты?

Так мы, порой, в надежде на веселье,
Когда все безысходно и равно,
Льем...

Лишь вечерами не спится.
Серебристый свет кинескопа
Та же луна.

Осень кружит, с листьями вальсуя,
Ей так симпатичен их румянец.
Скромно и галантно приглашу я
Золотую на последний белый танец.

Мы станцуем, чуть земли касаясь,
Вальс обворожительный и грустный.
В танце я открою, не стесняясь,
Осени желания и чувства.

Музыка затихнет и багрянец
Разожжет вечернюю зарю.
За чудесный вальс, за белый танец,
Осени стихи я подарю.