Стены

Известный купец Крысоед-Первергуев пожертвовал на божий храм.
После с округи собрал холуёв всех и свой демонстрировал срам.
За это он с них собирал по копейке, крича: "Вот он ваш Бог!"
Потом напился, играл на жалейке и с девкою сенною взмок.

Годы прошли. Крысоед-Первергуев был захоронен в алтарь.
Память его почтил министр Чуев, грамотой государь.
Кстати, развалины этого храма ты б и сейчас видеть мог:
Стены расписаны видами срама и не витает там Бог...

я так любила, так мечтала
и только чувством я жила
но струны чувства разорвались
ушел и бросил ты меня
мне трудно, сердце мое стонет,
мне очень больно,я кричу
и я не знаю где боль спрятать
я растоптать ее хочу!!!
но нет нигде мне утешенья
друзья, родные-нет,не то!
хочу навеки я забыться
забыть про нас, забыть про все!!!
и мне бокал стал лучшим другом,
искала счастье я в вине
я напивалась, веселилась,
но это фарс - ведь больно мне!!!
я не пойму что со мной стало,
лишь помню свет...

В пыльном ворохе грязи и хлама,
Светит проблеск, жемчужно-нежно…
Смысл… чистый, искренний, главный,
Дарит миру свою безбрежность…

Поиск жемчуга в мутной воде…
Мы ныряем за ним раз за разом.
Мнится часто – он там, в глубине.
Он же – вот, на поверхности, сразу…

Унырнули… и мчимся обратно,
Забывая о той отраве,
Что, наполнив вены приятно,
Пузырьками нам стены ставит…

Прикупив акваланги и ласты,
Тщимся море перекопать.
Смысл с берега – Снова маски…
Не устали ещё нырять?..

Старые дворики старой Одессы,
Солью пожёваны ветхие стены,
Крепкий булыжник на улицах-сценах,
Клёны, каштаны… Слободка, Пересыпь…

Узких извилин дорог не хватает,
В пробках машины висят колбасой…
Кариатида с отбитой рукой
Грустно балкон подпирая, мечтает…

Кто-то на стенке оставил сердечко,
Имя, плюс, имя, три знака – вопрос,
И многоточий невнятный допрос
Старые камни прошил, как картечью…

Низкая арка, столетняя ковка
Кружевом вьётся в металле ворот,
Тенью прохлада во дворике...

И смех, и песню губы чьи-то
Мимо окошка пронесли…
Блестит асфальт, дождём умытый.
Продребезжал трамвай вдали.
Ну, этот вечер кончен вроде бы.
А не кончался ведь никак!
И то ли сердце, то ли ходики:
Тик-так, тик-так,
тик-так, тик-так…
Какое невезенье всё же,
Когда нельзя, упав в кровать,
Уснуть и сердце не тревожить
И ничего не вспоминать!
Нет, сотню раз вот эти стены
Глазами грустно обведёшь,
И мысль сведёшь в сырой застенок
И на кресте тоски распнёшь.
Потом, уже за первый...

Не хочешь не надо… Не буду…
Забудь про любовь и стихи.
Я тоже о них позабуду,
И не напишу ни строки.

С ума я сходил постепенно,
А скорбные стоны стиха
Внимательно слушали стены,
Но ты оставалась глуха.

Покончу я с песенным пьянством,
За скупость тебя не виня.
Зачем будоражить пространство,
Когда ты не слышишь меня?!

Не хочешь не буду… Не надо…
Жить можно без рифм и без слов.
Под лезвием острого взгляда
Моя умирает любовь.


июль 2003 г.

Осень. Снег с дождем. Темнеет.
Видимость на трассе. Фары.
Лес седеет, где белеют
Ветви.Струны от гитары -
Провода. Столбы. И дым.
Дым печной, домишко старый.
Огонек в окне. Усталость.
Обреченность быть застывшим
с ноября и по апрель.
На стекле рисую пальцем -
брызги, грязь.На ночи пяльцах
вяжут снег. Осенний демон.
Осень и апрель похожи.
Поле. Перекресток. Стены.
И мечты - надежды кожа.

Всё так зыбко… как будто на ощупь,
Словно стены вокруг из стекла.
И какие-то тощие мощи
Догорают в тумане дотла.

Не мои ли?.. Костёр этот странный
Всё дымится, но где же огонь?..
Заливают сердечные раны
Чем-то угли, лишь ложью их тронь…

Грусть цепляется пепельным гримом,
Облегает, как плотным трико,
На задворках ночной пантомимы
Удержать старый зонтик легко…


***
Вздувается парусом штора,
Окно задышало свежестью,
Рассвет разогнал все споры,
Но шрамы болят по-прежнему...

Судьба определила роль статиста,
Отправив на скамейку запасных,
В массовку, как бездарного артиста,
В обойму меж патронов холостых.

В метро зажат меж толстых обстоятельств
По кольцевой в вагоне тесном мчусь,
Приплюснут к полу грузом обязательств,
Но не поломан, хоть и плохо гнусь.

Бьюсь лбом о стены в темном коридоре -
Все отыскать пытаюсь дверь в рассвет.
Мечтаю погулять я на просторе,
Красивый в небесах оставить след.

Приелось мне движение по кругу.
Но может это все-таки...

Улицы скучно дремлют, в тёмных квартирах тихо,
Только ночным бродягам город готовит пищу.
Где-то блуждают грустно два одиноких психа,
Что прикоснуться к счастью шансов уже не ищут.

Скромно подарим ночи мыслей хмельных частицу,
Вспомнив на миг эпоху детских своих игрушек.
– Ты посмотри на стены! Видишь в слезах больницу?
– Ты посмотри на небо! Видишь на тучах души?

Тлеет в зубах окурок, жмётся в кармане гривна,
Лентой змеиной вьётся чёрных теней дорога.
Всё бесполезно-странно, глупо...