Старинные часы

Walles Stevens

Arrival ft the Waldorf

Home from Guatemala, back at the Waldorf.
This arrival in the wild country of the soul,
All approaches gone, being completely there,

Where the wild poem is a substitute
For the woman one loves or ought to love,
Jyf wild rhapsody a fake for another/

You touch the hotel the way you touch light
Or sun light and you hum and the orchestra
Hums and you say “The world in a verse,
A generation sealed, men remoter than mountains,
Women invisible...

Лунный яд. Он оживляет тени
В глубине старинного стекла
Пепел сердца прорастёт сквозь стены
Через наши новые тела

И в глазах проснётся ожиданье,
В них, давно отравленных тоской,
Странное поселится мерцанье,
Но не принесёт душе покой

Твои губы горечью сковало
И тебе не слышен голос мой -
Выстрадать свой путь - совсем не мало,
Отпусти, прости и Бог с тобой

Пусть огонь согреет наши руки
И больные души исцелит
Скорбный путь ошибок и разлуки
Свет его в глазах испепелит!

На...

Легко дышать дождем осенним, свежим ветром,
седой волне шептать слова любви:"В начале...",
святую мудрость укрывать под черным фетром,
и плыть в шатрах к обетованному причалу...

Луны ночной дозор- серебряные трубы
разбудят облака в старинном парке.
По следу лисьему, опавшим листьям дуба,
по строчкам выстрелов, войны былой ремаркам,
по фотографиям надгробных плит, по слуху,
по бликам пламенным негаснущих костров,
по Млечному Пути - дороге Духа
звук лунных труб бежит, пугая сов...

Хочешь, верьте, хоть проверьте
Но была на свете
Страна одна Загадочна и чудна
В торговле призвание
И что главное название
Не Европа , не Азия
А просто Симазия
Находилась в Африке
Работала без завтрака
Жила - не тужила
Была там нажива
Кипела работа
Лишь выдь за ворота
Но как то в недород
Снизился доход
Царь- парень не промах
Живет в хоромах
Не выглядит нОлем
Держит все под контролем
Сидит на троне
В парче да короне
Вроде скучает
А...

На тонких запястьях молочной дороги
Станцуют мазурку единороги,
И вырастет клен посреди мостовой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

В огромной берлоге живет человечек
И кольца плетет для костюмов овечек,
Он смотрит в окно на лазурный прибой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

На лампу чихал старина-абажур,
Укрывши под юбкой от кошки двух кур,
Она обзывалась на Рябу – рябой,
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

Плыву над пустыней из меда и воска,
Вдали зеленеет оазис...

Есть музыка в полете птиц,
И есть она в улыбке женской,
И в новизне чужих столиц,
И в глубине старинной фрески.

Есть музыка в слияньи тел,
И есть она в паденьи снега,
И в винограде,что созрел,
И даже в кратком слове Вега.

Есть музыка в сияньи глаз,
Что смотрят с нежностью на звезды,
И в глубине волшебных фраз,
Что освежить умеют воздух.

И в том, как ластится волна,
И в высших проявленьях духа -
Но,к сожалению, она
Не для людей с обычным слухом.

Революцию свершили.
Все старинное зарыли.
Строить новое решили,
На грядущие века,
И взлетели в облака.
Радость обрести в полете
Братство, счастье навсегда.
Совершить прогресс труда.
Будет равенство народа,
Будет счастлива страна.
Главное забыли, душу
Человека, как всегда.
Без души не будет братства,
И духовного богатства,
В той стране, где мы живем,
Где мечтаем и растем!

Я помню этот день...
Я был чертовски молод,
Фуражка - набекрень,
В глазах - любовный голод.

Была ты хороша,
Была голубоглаза,
И вся моя душа
К тебе рванулась сразу.

Я помню говор твой,
Я помню запах тела,
И взгляд твой голубой,
В котором небо пело.

Под солнцем и в тени
Твои сияли очи...
Я помню эти дни,
Я помню эти ночи!...

Я помню вкус вина,
Которое мы пили,
Обнявшись у окна,
Я помню как любили,

Любили на лугу,
И на скамейке в парке,
На темном берегу
И под...

Есть город древний, старинный,
Средь всех городов – царь зверей.
Окутан он мистикой дивной,
Для многих земля, нет родней!
В нём храмов парад загляденье,
Роскошны постройки его.
Но с грустью, порой и с волненьем,
Бросаю свой взгляд далеко...

Туда, где за быстрыми реками,
Сквозь множество пыльных дорог,
Раскинулся город в три века,
Там дома родного порог.
Но двери его жаль закрыты,
Увы, навсегда для меня.
Надежды слезами залиты,
Им в нём расцветать не судьба.

Изгнанница там...

Какие закатывал вторники
батоно Цурцумия Торникэ
под старым тутовым деревом
за кромкой асфальта серого.
Внимала там музыке разной
вся улица Махарадзе.

Зурна, как вдова безутешная,
тоску наводила кромешную,
и сердце сжималось у всякого,
когда она яростно плакала,
ревела ревмя без стесненья -
Божьим благословеньем.

Чонгури, дудуки старинные
в нас чувства будили глубинные.
Те песни, тогда прозвучавшие,
теперь вспоминаю все чаще я -
как властно врывались в квартиры
мелодии...