Старенький доктор

Я бы в Мурманске родился снова,
Если б жизнь меня сильней любила,
Если было бы сердце готово
Вновь напиться живительной силой.
И на старенькой улице детства,
Я бы бегал с моим другом в сопки;
Там в овраге есть такое место,
Где глядели на залив, на лодки.

Вновь пошел бы там в среднюю школу,
Где стихи я сочинять начал,
Не боялся бы больше уколов
И поверил бы снова в удачу.
Этот город мне милее света,
Потому что света в нем нету,
Пусть кружится все быстрей планета,
Пусть найдутся...

Моя тоска стекла по пальцам
На лист бумаги новой рифмой.
Сломались старенькие пяльца.
Игла не шьёт. Пусть пишет грифель.

За рифмой рифма новой песней
Ложатся строки в час бессонный.
Пожалуй, петь мне интересней,
Чем вышивать. Тоска бездонна.

Взлететь бы птицей белокрылой.
И…вниз, в пике, к черте незримой.
Или игла?! Чтоб всё поплыло.
Но вновь заря – неотвратимо.

Пускай не любит. Ревность – дура!
Жизнь наша, как картины Сюр – а.
Как будто всё через иглу.
Да ладно. Оживу к...

Жду когда же повеет весной,
Ароматом знакомым нарцисса,
Чтобы за руку снова со мной
Прогулялась по парку Таиса,

Где в безлюдности тёмных аллей,
Окружённых дверьми городскими,
На весну мы бы стали взрослей,
На весну мы бы стали любимей.

Ветер мартовский прочь бы унёс
То, в чём прошлой весной сомневались.
Лишь бродячий некормленый пёс
Всё смотрел бы, как мы целовались.

Там, где Пушкин устало глядит
На беспечно счастливых влюблённых,
Мы присели б на мокрый гранит
У фонтана...

На скамейке в сквере старом,
То ли трезвый, то ли пьяный,
Бард со старенькой гитарой
Соль аккордов сыплет в раны.

Тянет скверно, голос грубый,
Ритм теряет – безнадёжен –
В крике гневно скалит зубы,
Но бежит озноб по коже…

Больно. Страшно. Непонятно.
Отчего? Ведь смысл – на тройку,
И слова не очень внятны,
И мотив не слишком бойкий.

Но, бросаю мелочь в шляпу,
Угощаю пивом тёмным,
И опять на всю Анапу
Он тоскует о духовном…

И взывает, и канючит,
Хлещет бранью подзаборной...

Историю печальную
Поведал мне мой дед...
Влюбился он отчаянно
В свои семнадцать лет.
Приехала к родным своим
Девченка погостить,
Окрепнуть и набраться сил,
И в чем-то подсобить.
Послушная и кроткая,
Для мамы свет в оконце,
Росла полусироткою
Под дождиком и солнцем.
Еще не примеряла
Венчальную фату.
Мальчишек избегала,
Завидев за версту.
В неполные шестнадцать
Едва лишь расцвела,
И замуж собираться
Ей не пришла пора.
Но поспевала всюду,
Порхала, словно птица.
Ну как в такое...

Забита дверь, забиты окна,
Мой дом, ссутулившись, стоит.
А во дворе завяли сосны,
Но не завял ещё пиит.

Открою дверь, открою окна,
И в дом родимый свой зайду.
Взгляну на старенькие сосны
И стих печальный напишу.

О том, как был год на чужбине,
И как грустил по дому я.
И как меня там разлюбила
Девчонка милая одна…

Закончу стих такой строкою –
Свою страну не разлюблю.
Пойду во двор и под сосною
Об этом стих во тьме прочту.

Не мечтается мне не грустится,
И не радостно и не смешно.
У берёзы я стану молиться,
И смотреть днём и ночью в окно.

Чтоб при свечке иль тусклой лампаде,
Написать свой единственный стих.
Посвящённый лишь старенькой маме,
Но мой голос по-прежнему тих.

Не найти подходящего слова,
Не ложится строка за строкой.
Исписал так тетрадь всю я снова,
Не расстаться мне с мыслью одной.

Никогда так не буду томиться,
Как томлюсь над одною строкой.
У берёзы я стану молиться,
Чтобы мать...

Я приглашаю вас на чай
В уютной старенькой беседке.
Средь яблонь, будто невзначай,
Плоды оставивших на ветках,

Кой где, но всё же, веселей
Смотреть на красочные пятна,
Чем зрить лишь голость у ветвей
И слушать ветр-еные клятвы.

Разбойник, рвёт листов сусаль,
Кидает нам на стол монеты,
Холодные. Немного жаль,
Раздевшегося в холод лета.

Мама, мамочка, не надо!
Я прошу – оставь мне жизнь!
Стану я твоей отрадой,
Не захочешь – откажись.

Тем отдай – в благие руки,
Кто нуждается во мне,
Не влеки себя на муки
После смерти в судном дне.

Помоги увидеть небо,
Солнце, звёзды, дождь и снег,
Поделись водой и хлебом –
И украшу я твой век.

Защити меня от боли
И от холода щипцов,
Дай мне шанс увидеть волю
И родимое лицо.

Мама, мы ведь так похожи:
Гены, кровь, от плоти – плоть,
Обязательно поможет
Выжить нам с...

Я ухожу в заснеженную даль.
Неважно, кто там был, а кто там не был,
и чью укрыл снег радость и печаль,
чтоб обновить и сделать белым-белым

неясный цвет обычных перспектив
и Новый Год представить незнакомым.
Что ж, улыбнусь… Под старенький мотив
я ухожу туда, где невесомым

как будто будет мой привычный груз
и не добавят мне там плюсом новый.
Но нервно-пряный будущего вкус
влечёт… Чихну на климат я суровый.

Мой взнос Мечте давно себе забрал
какой-то Дед Мороз иль представитель...