Спорил

По кремлёвской по брусчатке
Как-то ноги прогульнули
Ева Браун со овчаркой,
И Адольфа вспомянули.

Со вполне арийской миной
( Аж собака задрожала)
- Помнишь, милый? Помнишь, милый?! -
Ева вымолвила с жаром. –

Как жуя салат без соли,
Вылезая ли из ванной -
Всё ты вслух частенько спорил
Со Иосифом коварным?

После Курского конфуза,
Помнишь, выпалил сатрапу:
« Всё равно не быть Союзу,
Как отсохнет твоя лапа!»

Мол, поддайся, окаянный,
Ведь загнёшься - всё без толка:
Дуракам...

Нет ничего - ни истины, ни бездны,
Ни отражений – тени пустоты,
И звуки не плывут подобно песне
Над вечностью, роняющей цветы.

В ещё не проявившемся пространстве
Дыханья нет, движение мертво,
И даже смерть в немыслимом убранстве
Своё не проявляет естество.

И нет зерна, что явится твореньем
В божественном кружении огней,
И нету тьмы тончайших проявлений,
И света, что могуч в любви своей.

Нам просто говорить, но как увидеть,
Как явится неведомое – то,
Что сможет и любить и...

А сколько в человеческой душе, и сердце и уме,
Процессов, чувств... воспоминаний,
Один другую, помнит, любит, забывает всё,
Другой процесс даёт так много знаний,
Как можно не любя любить,
В какой биологической системе,
Легко взаимностью убить,
При этом оставаться в жизни, в теме...
Про сердце говорить... вообще не понимаю,
Оно то бьётся, то опять стоит,
И почему, так поступает, я не знаю,
Там столько тайн... судьбу вершит,
Про даты забывая часто,
Но помнит только миг...

Был человек.
И был он чист и удален от зла.

И встал он,
Разодрал одежду,
Постригся, пал на землю,
Поклонился и сказал:
Из чрева матки моей вышел наг
И наготой вернусь я
Безмятежной.

И оглушило его тело
Злой проказой
С подошв по темя,
И сполз он в пепел,
И взял черпичный скарб,
Чтобы скоблить себя
Под хруст глухого времени.
Сидели с ним друзья
Семь дней и семь ночей,
Никто не говорил ни слова,
Все видели,
Как дни его суровы
И гнетущи.

И вот, он растворил свои уста...

И будет лес прозрачно- золотистым,
Мне хватит краски дивно – золотой.
И где-то там порывист и неистов,
Останется любимый за чертой.
А в музыке, звеневшей, как сказанье
О древности, живет и наша страсть.
Как странно улыбнется на прощанье
Нам Берегиня, только страсти власть
Еще в душе разбуженной томится,
Мы в осени, как в мире торжества,
Там бабочка последняя резвится,
Там этих глаз влюбленных синева..
В душе Ярила спорил все с Усладом,
И победил их в высоте Дажьбог.
Лишь он царил...

Ты ушла на минуты
И уже не пришла.
Тень великой утраты
В душу бросила мгла.

Я по следу носился,
Как охотничий пес.
Простофиля-влюбился
В запах губ и волос.

Что такое с тобою.
Ну,сказала б:"Уйди".
Я б не спорил с такою
И свернул бы с пути.

А то вышла и нету.
Воровские дела.
Ты с собой,как монету,
Жизнь мою унесла.

Дальше в лес, там больше дров! - сказал Сусанин.
Перед нами новая глава.
С ветерком несут чужие сани...
Впрочем, люди, полюбуйтесь сами,
Что в глуши Писанья за дрова.

Обалдев от умных слов хитросплетенья,
Я кусал свой собственный язык
С садомазохистским наслажденьем...
Про Давида больших откровений,
Не встречал ещё я в Книге Книг.

И послал Господь Нафана прям к Давиду
(Как послал здесь не об этом речь),
Пожурить решил слегка, для вида,
Осудить чрезмерное либидо,
От других...

Легко узнаваемый тенор
Услышав – уже не забыть
Чистый, красивый. светлый
Азартный? Вполне может быть
Нам он оставил на память
Оперных тысячи арий

Поклонник футбола и жизни
Артист всемирно известный
Вне времени, без капризов
А жизнь была интересной
Разум не спорил с душою
Отдано музыке сердце
Так жизнь он прожил достойно
Так ярок он был на сцене
И в опере он живёт вечно

Я рос во тьме , один здесь в этих стенах
И ты тогда ко мне не подошла ,
А во дворе всё было беспределом ,
Ох , мама зря на свет ты родила …


Глазастый был и очень головастый
И не любили все меня друзья ,
А я за справедливость был горластый ,
Ну, уж такая выдалась семья …


Я доходил всегда до самой сути ,
Хотел познать я истину всегда ,
И спорил с мужиками я до жути ,
И вот взошла поэта та звезда …

Сей стих пишу я откровенно,
Чтоб все расставить по местам,
Чтоб молвить четко и, наверно,
Пора свободу дать устам.

Владыку слушал я сегодня.
Пока внимал – все слезы лил.
Он говорил о преисподней,
О силе дьявольской могил.

О том, глаголил он, что благо –
Терпенье – божья благодать,
Что, дескать, не нужна отвага.
(Смеясь, я продолжал рыдать.)

Он повторялся очень часто:
Любовь есть Бог, а Бог – любовь.
(И этой «истиной» ужасной
Он разогрел во мне всю кровь.)

Не пей вино...