Спесь

Мне ль заниматься осталось коммерцией разума,
через трюкачество, во рифмоплётстве…?
О конкуренции речи не может здесь быть… Всё равно ль…-
Перезрел ли её…, не дозрел ли, в моих то летах…
Да не «зависнуть» по жизни, чтоб в творчестве, всуе,
в подобной стихии, во рвении чтива уродстве…
Да не остаться мне в памяти чьей-то, в устоях, порой,
неприличных, а что до своих…, то, увы, растворились в годах…

Мне ли теряться, метаясь ( Хотя…, почему бы и нет? )
среди бредней…- Зависимо мнение...

Почему-то до боли жалко
То, что стали теперь забывать,
Как учила нас всех коммуналка
По-хорошему сострадать!

Рядом жили не просто соседи,
А нейтралы, враги и друзья,
Персонажи из трагикомедий
И обычного жития!

Всяко было, но если горе
Вдруг, кого-то в лицо сечёт,
Позабыв туалетные ссоры,
Задарма предлагали плечо!

Эгоистов лечили миром,
По уму воздавали честь,
А с отъявленных дебоширов
Словно блох выбивали спесь!

Жили в будни, и в праздники жили,
И в совсем полосатые дни...

Утро. А ты еще не спишь
И что же ты глядишь
На белый потолок?
Странно.
Будто. Тебя твоя печаль
Не в ту забрала даль
И разум твой замолк.
Обманом
Где? Ты ищешь тот покой
Который не с тобой
Уже наверно вечность.
Долго.
Здесь. Его ты не найдешь
И даже коль придешь
Ты к богу безупречным.
Волком.
Утром. Будто. Где-то. Здесь.
Где мы сподобились волкам
Мы нашу и другую сбросим спесь
И все разложим мы по полкам.

Всё снова так, все снова здесь
Я как обычно лягу рядом
Не сбросив эту нашу спесь
Мы дали волю лишь снарядам
Себя бомбим, себя калечим
В войну играем очень долго
Есть Панацея, не излечим
ей мы себя, мы словно волки
Глядим исподлобья, через щелки
И не хотим себя утешить
Наверно все попытки ветхи
Способны разве лишь повешать.
Простые фразы ранят душу
И не взывают к мирозданью
Я так устал их тупо слушать
Они как будто издеванье.
Они бессмысленная трата
Всех наших сил и нелюбви.
Всё...

Заполнив тьму блистающим эфиром,
В шесть дней творенья совершив дела,
Уже тогда Ты властвовал над миром,
Когда Земля землёю не была.

Никто на всей Земле необозримой
Любовию Твоей не обойдён.
И даже Твой завистник одержимый
Был светоносным ангелом рождён.(1)

Явясь из мрака голою пустыней,
Земля эдемским садом расцвела.
Но зависть, порождённая гордыней,
На род людской проклятье навлекла.

Доныне наши беды и страданья –
Последствия Адамовой вины.
Мы страждем не по Божьему желанью...

Я б души богохульников потряс,
Когда бы было сердце в них живое!
В краю, что в злом неверии погряз,
Дорога к Богу поросла травою.

Стараниями лживых гордецов
Все двери к благочестию забиты,
И подвиги святителей-отцов
Поруганы, растоптаны, забыты.

Настал моей Отчизны судный час,
Когда бандит с предателем и вором
С родной земли вытравливают нас
И подгоняют смертным приговором!

Владыка ада, сверженный с Небес!
И ты един в трёх лицах, только – МЕРЗКИХ.
Ты для того злодеям в души...

Сначала был сон

Скифы врываются в мир моих снов запоздало.
Под предводителем дикая лошадь заржала,
И уносились куда-то в пучину сомнений,
И не искали любви, тишины, вдохновенья.
Странная встреча, почти на границе разлуки,
Скифы летели, мелькали их руки и луки.
Стройные девы в плену и любви, и печали,
Наши сомненья и наши тревоги встречали.

Что это? Сон. Не пора ли уже просыпаться?
В голосе звон, в этом ливне чего нам бояться?
Смотрит мой брат, и проносятся в полночи мимо
Снова...

Кавказ, Кавказ! Ты с самого рожденья
Кормился первобытным грабежом,
Бесчинствовал без совести зазренья
Как у себя, так и за рубежом.
И обнаглев в конец, в века былые
Ты на Россию вздумал было лезть,
Но пули, ядра и штыки стальные
С тебя заметно посбивали спесь.

И ты затих, назвавшись "младшим братом",
Но кем и чем на самом деле был?
Беспомощной страной дегенератов,
Или гнездом коварных, вражьих сил?
Ты проиграл, а принят был как равный!
Но разве смог ты это оценить...

Когда ты стонешь на сковороде,
В ней истекая салом понемногу,
Не мнится ли тупой твоей балде,
Что лучше б ты остался верным Богу?

Вовеки Божий гнев неумолим
К противникам Священного Завета.
Сокрыла преисподняя земли
Рождённого для благостного света.

Виновник всех падений и измен,
Низвергнутый в клокочущую лаву,
Сменил на поругание и тлен
От Господа дарованную славу.

Всевышнему желая отомстить
В тщеславьи, до нелепости убогом,
Ты род людской задумал развратить,
Чтоб грешники...

Шел снег, незримый, как мечта, летящая за облаками,
И эта даль и высота была заполнена стихами.
Я знаю, Мастер не любил стихов, но их являя миру,
Сам Воланд над Москвой парил и улыбался даже мирно.

Роман о Дьяволе писать рука бессильная устала,
Когда она могла б понять как иллюзорна эта слава,
И как забытые стихи средь звезд погашенных томятся.
И разглядев ты их впусти в свой мир, пускай они резвятся.

И нам являя суть стихий, от чаянья земли и неба,
Ты их в свой тихий дом впусти,там...