Сопки

Я помню себя лет с трех-четырех.
Был мальчиком кротким и робким.
А детство прошло - водил я дурёх
Любви обучаться в сопки.
Был я левушкам всем по нраву,
Пил вино, курил крепкий табак.
Когда пьяный был - падал в канаву,
Когда трезвый - жил кое-как.
На подъеме я легок, веселье люблю.
Но с друзьями смеясь, сомневаюсь:
Может, в этом загуле сам себя я гублю,
Может, зря свою жизнь прожигаю.
Но сомнения прочь - я с женщиной сплю,
Словно в землю в нее зарываюсь.
Я ее соблазнил, но совсем...

Трудно дышится, в горле сушит пелена,
До перевала - двадцать две версты,
И вот привал, звучит гитарная струна,
Аккорды напевают насущные стихи…

Отдохнули, поразмыслили и снова шли,
С другом в дорогу непременно пошли,
Что, там, в будущем - у него спроси,
Ответ дать по срочному - не торопи...

Пройдено в жизни, всего-то, немало,
И цель впереди, к ней идти да идти...,
У пройденного слева, также и справа,
Цветник для ушедших от земной маеты…

За ними и сопки, горы, впадины, рвы,
Все...

Нас всех уносит Жизни поезд…
Гудок пропел.
Я сел, ничуть не беспокоясь,
В свое купе.

Протяжный старт… поля… дубравы…
- Приволье Муз.
Коза жует цветы и травы.
Глазами - Пенелопа Круз.

Мир был огромным, был неспешным.
А впереди -
Я – просветленный, я - безгрешный,
Мадонн среди.

Тут кочегар подсел, без спроса
- Тестостерон.
И застучали вслух колеса:
Вагин вагон, вагин вагон.

За ним, за дальним перегоном
- Серотонин.
И вновь стучало под вагоном:
Вагон вагин, вагон...

Стою в штормовке, сапогах,
Речной пленённый красотой.
А за спиною, в небесах,
Закат, дежурит, как конвой.

Охраной сопки – и река,
Навек как будто пленная…
И мне стоять бы тут века
С бокалом пива пенного.

Я с компанией со странной,
Как-то дома отдыхал,
Рядом с бабою желанной,
Всех поил и угощал.

И веселие хмельное -
Как зимой с сопки вниз.
Только хищное и злое
Что-то было во всех них.

Бабы странные, ей богу,
Вороваты мужики.
Слышу голос тонкий сбоку:
«Подари мне сапоги!»

А ещё один басистый,
Меня громко попросил,
Мол, займи рублей-ка триста
И ещё дай на такси.

Вдруг пропал хрусталь и рюмки
За красивые глаза,
Всё б отдал девчонке Людке,
Так взяла она, коза.

А другой...

Я б придумал большую страну,
И леса, и луга, и болота.
И все беды в сукно б завернул –
Жить без горя в стране мне охота.

Я бы создал, ругать не изволь,
То, что богу создать не успелось,
Уничтожил бы ненависть, боль,
Жить без страха в стране мне хотелось.

Я бы сопки создал и тайгу,
Пляжи, чтоб отдыхать на них летом,
Чтоб зимой утопала в снегу
И коврами развесил рассветы.

Только эта страна уже есть,
Хоть пока что в ней страхи и горе,
Добротой дышит девственный лес
И, как в...

(Родина - на теле крестик...
С неолита племена
При своём лишь интересе
Бьются за родные веси,
А земля на всех одна.

Голод, холод, непогоды
Гонят по миру людей.
По земле бредут народы,
И ужиться антиподам
Как прикажете на ней?)

Из Египта люди вышли,
Влезли на чужой сарай
И на всю округу с крыши
Сферой интересов высших
Объявили этот край,

Всему миру с пышной помпой
Заявили - с нами Бог...
Над полями крик и топот,
Города сметают толпы...

Я мысленно не раз ещё вернусь
В один из давних, пережитых мартов,
В далёкую забытую страну,
Которой нет названия на карте.

Вернусь и отдохну от суеты,
Вдыхая запах тающего снега.
Расцветшего багульника цветы
На сопки упадут как будто с неба.

Нехоженной тропой пойду туда,
Где плакали берёзы сладким соком.
И там, под капли первого дождя,
Мы целовались у сосны высокой.

А ты мои ладони нежно грел,
Нашёптывая что-то про влюблённость.
И был в своих желаниях несмел,
И улыбался...

Единится от толпы,
в забавные пылающие склоки!
палящие шумящею молвой,
змеей на шее галстук из холщины,
мешок,
за волосы,
долой бесправие и ужас!
спороли пуговки,
конвой к стене руками!
лбом к небу,
тушью крестят стертые знамена.
глянь, все святые выскочили в сени.
из сопки бытия в иконах.
и заводные детства карусели,
без козней прессы из газетной желчи,
проводников навязчивых идей,
мы шли вперед,
хоть нас кидало в детство,
кривых заточек, бункеров, иголок,
и в...

Оранжевое пламя – на маковке сосны,
её зову я «Маня», она почти ручная,
мы со второй зимовки с ней - на «ты»,
швыряет шишки Маня золотая.

И если волк, или кабан, иль человек,
приблизятся к жилищу ближе сопки,
надует Маня щёчки, сиганёт наверх,
зацокает так зло, как можно кнопке.

Мы волка примем, примем кабана,
но человек – нам хуже не бывало,
и Маня знает – человек - война,
и помнит, как винтовка убивала.

Оранжевое пламя – маленький зверёк,
уберегал всегда от своры,
ты...