Смерть родных

Дон! Красавиц наш родной…
Веками бежишь ты дорогой!
Красотой казаков удивляешь…
Жизнь ты им продлеваешь.

Июнь месяц сейчас во дворе…
Дон родной зеленеет везде!
Цветы на берегах такие цветут,
Казаку радость донскому несут.

Живи и радуйся донской казак!
Жизнь на Дону в твоих руках…
Трудись казак в родных полях
И прокормит тебя донская земля.

Землица у нас на Дону золотая!
Веками казаков кормит она родная…
Если они трудятся не покладая рук,
Преодолевая на Дону любой недуг.

Завидовать, я начал в смерть ушедшим,
Они ушли, а я всем надоевшим.
Оставшись, стану без друзей живым,
Ненужным миру, всюду не своим.

Почти что все, за малым исключением,
Унесены, друзья времён течением.
А с теми кто, пока ещё живой,
РазлученЫ, мы нашею судьбой.

Утратив связь, живём мы в разных правдах,
Что хорошо мне, им теперь не надо.
Не стали, слава Богу, мы врагами,
Но прежней дружбы, нет уже меж нами.

А тех кто были, до конца со мной дружнЫ,
В их Небеса, забрали смерти...

Я – гладиолуса цветок,
Захвачен утренним морозом.
Я – клена сморщенный листок,
Зимы щемящая угроза.

Я - лапка умершей осы,
Лежу под слоем льда и снега.
Я – свет погаснувшей красы,
Звездой упавшей в море с неба.

Я - выстрел страшный, роковой.
Я – крик в ночи, как будто птицы.
Я - запах нефти над рекой.
Я – книги жженые страницы.

Я – наводненье талых вод.
Я – ожиданье новых бедствий.
Я – кругосветный, крестный ход
Из мрачных похоронных шествий.

Я - тьма кромешная и тишь...

Что нас в безмолвии роднит
И ничего уже не надо?
Ты мой цветок из клумбы сада,
А я надёжный твой гранит.

Наедине минуты счастья,
Забыв про суету и быт.
Что нас в безмолвии роднит,
Без всякого на то участья?

Порою я бываю бит,
Встречаясь в подворотне с гадом.
Но ты, как кошка, вечно рядом.
Что нас в безмолвии роднит?
-
Сергей Прилуцкий, 2012, Алатырь

Живем,как бессмертные,
Голову пряча в делах.
Страх неизбежности...

Четыреста шестьдесят седьмой опус

Меж созвездий лилеи цветут,
Взнимем лики в холодную млечность,
Аониды хотя ли почтут
Май пенатов и нашу увечность.

Се юдицы опять веселы
И о них злые вдовы мелятся,
И гнетет вековые столы
Желть цветков, и оне веселятся.

Здесь любили и мы пировать,
Сгнили яства и сад неутешен,
Хоть явимся еще - обрывать
Звездный цвет с мертвожелтых черешен.

Четыреста шестьдесят восьмой опус
.
Золотыя шары отисним
Тонкой нитью червовой ли...

Вот здорово впечатаны стихами,
Дорожные картины вольных слов,
Свой мандарин обычными глазами,
Я не делю, на дольки от основ....
Но вдруг почую вдох хрустальный,
Блеснувшею водою чьих то слов,
Я восхищен как будто снами,
Я в зал шикарный вновь войти готов.
Согреет свет и зацветет во мне,
Нежданный в не бывалости цветок
И будто знает не от дружбы ток
Все это было, но когда и где..
И я конечно в свет уверен,
Что мне потенциально рад,
Мной вдруг всеснадобьем измерен,
Серьезно сладкий...

Ветер холодный пронзительным криком
Ставнями бьется в окно.
Душу скребет продирающим визгом…
Предрекая, что все решено…
Черною птицей в окна не бейся,
Осипший - меня не пугай.
Лучше ты к небу самому взвейся-
Судьбу мою с Богом решай.
Воем свистящим сорвать хочешь душу
С озябшего сердца – не смей!
Ее не отдам! Умереть будет лучше,
Но только лишь за руку с ней.
С костлявой старухой, хохочущей жутко,
Беседы еще не вела.
Хотя я на грани. Лишаюсь рассудка,
А может, уже лишена.
Мрачный...

Сколь весною урочно письмо,
Аонид лишь брильянтами тешат,
Вейтесь, звезды, Асии трюмо
Нас явит и Цианы опешат.

Хоть архангелы помнят ли сех
Златоустов, терницы вознимем –
Соглядайте еще в небесех
Вишни, агнцев, мы золото имем.

Вакх нестойкий астрал оцветил,
Где порхали блеющие Евны,
Их туда ль и со ядом впустил
Падший ангел успенной царевны.

Шестьдесят шестой опус

Будет майский ли сад под луной
Во холодной опале томиться,
У Гиад воспируем весной,
Аще некуда боле...

Четыреста семьдесят пятый опус

Чермных роз ароматы пьянят
Бедных рыцарей, бледных апашей,
Май вознесся и кущи манят
Див и агнцев порфирною чашей.

Обернитесь, Гиады, камней
Мы черствее, из штофов меловых
Яд цедим, соглядая теней,
Буде пир во трапезных столовых.

Как упьется аидская рать,
Ханаан черепки отсчитает,
И явимся тогда умирать
В майском золоте, кое не тает.


Четыреста семьдесят шестой опус


Май волшебный, цвети и лелей
Тень Венеции, злать Одеона,
Мы любили...