Смерть ведьмы

Мы конусы огней соединить
Пытались, но окончились мытарства,
Сквозь тени бледноогненная нить
Сочится за Аид во славу царства.

Иль сочиво днесь Паркам оборвать,
Гранатовую панну отревожить,
Здесь царствие – так станем пировать,
Начиние затравленное множить.

Нам демоны сугатные хлебы
Исщедно напасли, чтоб веселиться
Могли черноизбранники судьбы,
Пока в любого ангел не вселится.

Пеющих востречай, хмельной Аид,
Веди в свое подземное склепенье,
Доколе ж Кателинам аонид
Испытывать...

Не царствие приидет, но юдоль,
А милости иной мы и не ждали,
Во честь любви одной точащу соль
Всю изольем, по нам уж отрыдали.

Тебя здесь примечал безбожный тать,
В меня влюблялись мертвые царевны.
Нас будут благострастно почитать,
Елику стоны смертные напевны.

Литургии святые отзвучат,
Сомкнутся озолоченные губы,
И Господе удивится: молчат
Земные и архангельские трубы.

Классический октябрь не перейти,
Сколь немы окарины и цевницы,
Пусть хмель прекрасит червные пути
Ко...

Калька

Взвиваясь над назойливой толпой,
Стандарт сбывает крашенный Меркурий,
И дракул заражают красотой
Фигуры пустотелых дев и фурий.

Заверченные в глянец до плечей,
Сиреневою матовой прокладкой
Обжатые, глядят, и нет прочней
Уз ситцев кружевных изнанки гладкой.

В зерцалах бельеносных тьмы скелет
От пола источается, лелея
Гофриры лядвий меловых, паркет
Скользит крахмально с пудрами келея.

Венеция – обманутых юдоль,
А мы зане храним ее зерцала,
Чтоб вечная танцующая моль...

Ослеплены свеченьем тусклых лет,
Склонялись мы пред огнищем порока,
Но очи буде горний фиолет
Обвел -- сия не гаснет поволока.

В Элизиуме темный пурпур астр
И образы Руфь пестовала взором,
Серебряные гаты Зороастр
Гранил ее алмазным разговором.

Сновиждений тех краска тяжела
И стерта, аки погребное злато,
Небесная молитва истекла,
Теперь вовек не зрети нам, что свято.

Не зреть когда и нечего жалеть,
Елико это вижденье лукаво,
Мы сами цвет несем и уцелеть
Меж черемниц светясь...

За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;

Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.

Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.

Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону...

Однажды весною, в час небывалого жаркого заката, в Москве,
на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый
из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького
роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес
в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались
сверхъестественных размеров очки в черной роговой
оправе. Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый
молодой человек в заломленной на затылок клетчатой
кепке — был в ковбойке, жеваных белых брюках и в
черных...

Попляши-ка, моя грусть, на помеле!
Топором тебе сыграю на пиле.
Раскосмать-ка свои волосы, мой свет -
Надоело твоё строгое «привет!»
Надоели мои умности в ответ -
Хоть немножечко ты ведьма или нет?!

Ты мне, радость, про политику не пой -
Эта тема не сближает нас с тобой.
Если ведьма, то с пристуком попляши,
Как цыганка своей грудью подрожи.
Если ведьма, подставляй свои уста -
А принцесс по белу свету до черта!

Костёр пылает вдалеке...
Меня туда ведут...
И факелы в руках людей
Мне освещают путь.

Ночью в дом ко мне ворволись,
Животных,что жили со мной,
убили,
Колдовские книги сожгли,
Бутыльки с зельем разбили...
Жестоко меня схватили,
Связали,порвали платье,
Я сопротивлялась,кричала,
И посылала проклятья!

Меня привели к костру,
Кричали:"Сожгите ведьму!"
А он стоял во главе,
Но взгляд опустил свой в землю!
Он тот,кто предал меня,
Он,тот,кому я доверяла,
Тот,кого я полюбила
И...

Когда слегка тускнеет пламя диска
И вечер быстро входит в старый парк
Я открываю золотистый виски
С названием красивым – «Катти Сарк».

Несётся Нэн Короткая рубашка,
И на бушприт взобрался Тэм-прохвост,
Кобыле Мег нести владельца тяжко,
Чертям достался лошадиный хвост.

Но судно не качает. Сухо в доке.
Сквозь херес рвётся в ноздри курага,
Под лавочкою ведьмы и морлоки:
Уэллс и Бернс, мутанты и рога.

Глоток, ещё глоток, и якорь поднят.
Сдаётся нулевой меридиан.
В Китай! А может...

За своенравною рекой, у кромки голубого леса,
Как семицветик луговой - жила горбатая принцесса.
Она купалась в небесах, со звёзд - мечтой смывала сажу
И пряла на семи ветрах - грибных дождей златую пряжу.
Дворец - без вычурных прикрас, но добротой и лаской полон.
Случалось: только день угас - к ней прилетал философ-ворон.
Им было хорошо вдвоём… Стелили ситцевое поле,
Чай пили с мятой, чабрецом и обо всём болтали вволю.
Хоть часто звал король на бал - принцесса там не появлялась...