Слышный

Старый клен грустит, ветви сильные
Опустились вниз--не поднять.
Где-то там вдали плачет иволга,
Плачет иволга--не унять.

Машет старый клен веткой иволге-
Спой мне песнь свою не спеша,
Не слышна мне песнь твоя издали,
На ветвях моих спой, душа.

Села малая, грустным голосом
ВлИла песнь свою до корней,
Старый клен восстал сильным колосом
На ветру один средь полей.

Вверх возносятся ветви сильные,
Шёпот ласковый из листвы--
Не печалься так, птаха милая,
Сберегу тебя от беды...

Я часто вижу в своих снах одну картину,
Огромная река и плот идет в стремнину,
На середине бревен разных - Я,
Лежу в оборванной одежде, без пищи и гроша.

Сверкнуло солнце из зенита,
Туман рассеялся, у края бревен буруны, вода как пена взбита,
Очнувшись, обнаружил, что плот несет к обрыву,
Шум низвергающей воды становится слышней, «эх быть бы живу».

Поднялся в полный рост,
- «До берега мне не доплыть, а значит не оставлю этот пост»,
Схватился за веревки у бревна
И в этот миг плот...

Усталый день свечою оплывает,
И в сумерках слышней шумит прибой…
Не знала я, что век любви бывает
Таким недолгим, как у нас с тобой!

Ты говорил: «Души моей отрада,
Вернусь с победой – жди на берегу!»
Но я забыта ради Ариадны…
Зачем твои слова я берегу?

Мне горек мёд, и круг друзей – не в радость,
И ни к чему героев юных страсть.
Вернёшься ты – но встреч с тобой не надо:
Кто предавал – ещё не раз предаст…

И твой корабль с цветными парусами
Не побегу встречать я на причал.
…Но...

Иисус Назорей!
Лунным соком обрызгавший солнечный блеск!
В тёплый, ласковый день мерзкий дождь гнусно льющий на землю!
Невзлюбивший покой, посинелость небес
И смиренность души благозвучною трелью!
Что пришёл ты сказать?

И и с у с

Вы, всевидящая знать,
Это вам не слышны ли на улицах стоны?
Плач людей, как свеча отсветившая в огарок!
Вы должны клювом мудрости проклевать сердцевину зёрен-законов
И внести прежний радостный смысл в великий шабаш,
Без ваших помарок!
Обрюзглый ветер...

Забить любовь ногами не так просто,
Она живуча, сука, долго не сдыхает.
Скулит, трясется и шипит безосто,
Ползет на свист и ноги обвивает.

Глядит в глаза безропотно глупышкой,
Размазывая кровь, чуть слышно повторяет:
Прости меня за что - нибудь, малыш мой,
Ну ничего, мне ничего ... оно бывает.

Она готова оттерпеть, простить все муки,
Согласна на любые униженья.
Прощает ложь, идет на ухищренья,
Лишь бы любимые её касались руки.

Всё б позабыть, бежать от этой дряни,
Так все...

приподнять полы сюртуков,
запереть на засов бархан,
размолоть ячмень мятных слов,
дыбой лезшие по губам.
пируэт в мешке, перештопан шрам,
плети на зрачке, молодежи гам,
Что бельмо в глазу, сплетино годов,
моного на земле развелось богов.
В каждом слове ряд, альтруизм тоски,
в двери пробурят, свежие глазки,
доставай ухват, вырывать язык,
соловьем с него улетает крик,
вдруг защекотал,чайника гортань,
в школах просвещения на фольгу хрусталь,
ход в страну забвения, глупостей...

В час, когда луна поблекла,
и зари бледна вуаль,
мысль моя не слышным плеском
бьётся о Святой Грааль.

«Знал Он, знал, и всё ж! О Боже!
Почему не спас Его!
Нам понять Тебя так сложно:
Сын любимый и – Изгой?!

С рук Пилата мутной лужей
смерть Христа стекла на Крест.
Крысобой примерно служит –
бьёт и хлеб спокойно ест.

Люди, люди! Жадным взглядом
отмечают каждый жест.
Отравляют память ядом.
Тычут вслед Ему свой перст.

Каждый шаг неумолимо
приближает мук конец.
Лик карающий...

Кто-то осудит очень строго тех,
Кто-то помолится об их не лёгких судьбах.
Одни из них берут на душу тяжкий грех,
Других, не в чём не виноватых, судят.
У каждого по жизни свой судья
И каждого найдёт своя дорога.
Кого-то даже не поймут друзья,
А у кого-то никого нет кроме бога.
Сквозь сны слышны рыданья матерей,
Они, в который раз, поставят в церквях свечи.
Ждут возвращения родных или детей.
И лишь от весточки не много станет легче.
И те любимые, что, сидя у окна
В письмах и встречах...

В клетке есть дверка.
От дверки есть ключ.
Ключ стережёт гномик.

Лишь иногда, лишь иногда
гномик пускает в домик.

В домике этом никто не
живёт,
жёлтая птичка песню поёт,
птичку зовут канарейка…

Катится год, снова катится год,
зёрнышки жёлтая птичка
клюёт,
тонкая колышется рейка.

Ай, весела, ай, хороша
песнь у весёлой птички.
Гномик досыпет зерна не спеша,
чистой дольёт водички.

С рейки на рейку –
- скок, да поскок.
Ай, не жалей-ка, что одинок,
если не давит пруток...

Ко мне тянут деревья ветки,
Как мохнатые в листьях руки.
Сердце бьётся в груди как в клетке,
А вдали, песни странной звуки.

Мрачный лес, мох и очень сыро,
Глаз зловещий глядит луны.
Что-то там впереди завыло,
В вое злость и тоска слышны.

Здесь живёт в чаще серый ужас,
Он туманом ко мне ползёт.
И меня он по лесу кружит,
В топь болот к себе жить зовёт.

Там в болоте вонючий, толстый,
Водяной, весь зелёный он.
Там чертей и кикимор тОлпы,
Песня их словно жуткий стон.

Ужас...