Слуга зла

Наконец в дом королевский
Подошёл Бова в тряпье
И взмолился поварне:
- Очень голоден я, честно,
Что-нибудь покушать мне
Дайте малость, Бога ради
И Бовы, что свет облазил.
Осерчали поварята,
Говорят: Указ нам внятно
Зачитали прошлый раз.
Назовёт Бовы кто имя,
То убить того сейчас,
Без суда и лишних фраз.
Так молись же, слов разиня!

Первым повар головнёю
Сильный произвёл удар.
Кто б другой убитым стал,
А Бова одной рукою
Повара во смерть вогнал.
Побежали поварята
Ко...

Поскакал Полкан в разведку,
Много похватал людей,
Запленив, назад скорей
Прискакал для их ответу.
А Бова той группе всей
Задаёт вопрос: Ответьте,
Чьи вы слуги в этом свете,
Интерес какой в походе
Вам по матушке природе?
Отвечают так ему:
- То Додона воеводы,
К Зензевею самому
За Бовой они идут,
За живым или за мёртвым.

Не стерпел Бова печали,
Взял с собой меч кладенец,
Положить решил конец
Всей Додоновой морали,
Захватив его дворец.
А детей двух и Дружневну
Стережёт Полкан...

Кто хочет на российский трон?
Ценой каких таких усилий
И чьим предлогом был урон?
За что нас беды те постигли?

Недолго Фёдор Годунов
Был вседержителем России.
Лжедмитрий Первый влез на трон,
Ему Москва сложила силы.

Отрепьев Гришка,это ты?
Скажи, что ты Лжедмитрий Первый.
Вот и католиков мечты
Свершились,- для страны то скверно.

Тогда восстали москвичи.
Прощай Григорий - рёк Василий.
Наверно много есть причин
Чтоб Шуйский стал царём всесильным.

Василий пригласил на Русь...

Не первый я и не последний,
Других не выше и не ниже.
Не из богатых и не бедный,
Живу уютом своей ниши.

Не во главе, не позади,
И не на острии событий.
Не с краю и не впереди,
Я зауряден — я обычный.

Я по течению — не против,
И не ищу больших чинов.
И ни добра во мне, ни злости,
Всегда я уступить готов.

Я сер — и это не скрываю,
В толпе согрет других теплом.
Ведь в центре в ней я, а не с краю,
Она со всех сторон — щитом.

Не первый я и не последний,
Я мал — частичка серых...

Мы не умеем расслабляться,
Свои проблемы отпускать...
Привыкли с мельницами драться
И водкой горе заливать.
А наши предки всё умели:
Понять и вовремя простить;
Сквозь жизни омуты и мели
Достойно крест свой пронести.
Они не верили, а ЗНАЛИ,
Уместней, ВЕДАЛИ сказать,
Всё, чтобы не случилось с нами,
Не наказанье- БЛАГОДАТЬ.
Ведь мы играем СВОИ РОЛИ,
И сами выбирали их.
Есть и злодеи, и герои;
Крестьяне, слуги, короли...
Уж, если выбрал роль героя,
Сражайся честно до конца...

Легенда ли это, иль правда святая,
С тех дальних времён уж столетья прошли,
Но помнит народ как девчонка простая
Русалкою стала, от дома вдали.

С тех пор её ночью встречают в прибое,
У берега моря, на старых камнях,
С ребёнком она подплывает изгоем,
Встречаясь с людьми наяву и во снах.

В далёкое время у берега Крыма,
В одной деревушке жил Абий-ака.
Он труженик был, жизнь сложилась терпимо,
Умелой была голова и рука.

Друзья уважали его и соседи,
Он дыни выращивал и виноград...

В Крыму, у горы знаменитой Ай-Петри,
Скала Соколиная тянет свой пик,
Высоты её обдуваются ветром,
А птицы хранят недоступный тайник.

Легенда об этой скале есть в народе:
Когда-то бедняк от неё жил вблизи,
Ничто не росло у него в огороде,
И не было даже обычной козы.

Земли было мало, лишь камень и глина.
Семья голодала всё день ото дня,
С утра и до ночи хоть согнуты спины,
Одеть было нечего кроме рванья.

Однажды бедняк повстречался с богатым.
Богач вдруг спросил его: - Что ты...

На днях в передаче, Хрущева осуждали…
Сильно Генсека грязью там поливали!
Впрямь развал Союза ему там вменяли…
Да! Хоть бы у наших сторожил, узнали.
Как в правление Хрущёва стройка шла!
Бесплатное жильё получала страна…
Не только в крупных больших городах,
Во всех союзных не объятых степях.
Целину в Казахстане дружно поднимали!
Животноводство по Союзу развивали…
Поголовье развели тогда везде такое!
В каждом селе было по 1000 голов и боле.
Вот и не хватало зерна, поголовье кормить...

Были страшные недели,
Были жуткие деньки.
В них тянулось еле-еле,
Время полное тоски.

Ветер был, дождя рыдания,
И в тумане голоса.
Понимание незнания,
И смятенья полоса.

Но момент невосприятия,
Озаренья миг сменял.
И безумия объятия,
Осветив мир, разжимал.

А неистовые гении,
За собою в смут разброд,
В революций потрясении,
Как всегда вели народ.

Как всегда досуг разбоем,
Заполнял слуга войны.
И не сдавшись, гибли стоя,
Чьи-то гордые сыны.

Были, есть и будут снова...

Он лапу протянул. К тебе? Сумел. Из номе-
ра его предел. Или из образа по счёту, (ни-
кто или почти ничей), и толпы слуг, и пала-
чей, прошли все мимо, (одиноко), а как ка-
залось, мир жестокий. Ан нет. Он безразл-
ичен(?) На обед, потягивает граппу, и тис-
нет, за салатом лапу, сервизов перебил,
старался, а кто-то всё же упирался, он ось-
миног и краб, и он, медуза, и сын, отец (и
лаперуза), он копия себя, опять, он симу-
лякр, кого объять? или растопчет, размет-
ает, или ползёт...