Сливою сладкой

"Ее последняя мысль была что сзади она лошадь.
И эта мысль ей очень понравилась, поэтому она спереди такая довольная.
Воистину, есть детская улыбка в смерти".
***
Лисе-коню или его (их) силе?
Слабости мостили, на забеге (марш)
на десяти километрах аж, и двум сливам,
или нет,…. зайцу,
без головы мальцу,
со съеденным брюхом,
подавилась и лиса ухом, а одно съела,
на западе рдело от стыда солнце
не уберегло, не смогло, донце
или начало заката
новый день скоро,…
берегинь лета,…(лата...

Подобна тысячам таких же,
Слезинка малая дождей.
И я не ниже и не выше,
Средь всех, мне встреченных людей.

Не всех страшней и не всех краше,
Не всех слабее и сильней.
Я, как деревья в лесной чаще,
В толпе, сливаюсь ликом с ней.

Крупней иль мельче только телом,
Кого-то я, средь людских масс.
А если в общем брать и в целом:
Отличий — мало между нас.

Одних чуть медленней, других быстрее,
Плюс-минус к средним — небольшой.
В одном умней, в другом глупее,
Во всём как все — не гад...

БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЭМА. ДИАЛОГ. ЧАСТЬ 2.

Ученик.

Ответ и радует и гложет,
Я не могу его принять,
Так… человек никак не может
Себя к вершинам направлять…
Все – Бог? А я… Мое желанье?
Мои усилия и труд?
Ужель, не я… - меня ведут?
И это называют – знание?

Учитель.

О, дань безумству! Ты – извечна!
О чем ты плачешься, душа?
Работа Бога безупречна,
И не закрыть сии врата.
Чтоб Бог… да без твоей охоты,
Без страстных помыслов твоих?
Бог даст желания до рвоты
И будешь думать каждый...

Не зови меня, не зови,
Всё-равно я тебя не услышу.
Я теперь где-то там, вдали,
От мирского уже не завишу.

Я любуюсь закатом хмельным
И пою вместе с алым рассветом.
И белёсым туманом степным,
Но таким, что бывает лишь летом.

Я мечтал быть таким же как все,
Но судьба всё решила иначе.
Жизнь провёл на чужой полосе,
А теперь обо мне кто-то плачет.

Ты не плачь обо мне, не зови,
Я хотел бы тебя услышать.
Бога ты о себе помоли,
Из меня уж молитвы не выжать.

Без тебя мне здесь...

Однажды йог,
А может аскет
Медитировал так,
Что забыл умереть

Ангел смерти не смог,
Йога забрать
А аскет продолжал,
Дышать и молчать

В нем, в середине,
Два мира бликуя
Сливались в одно
Йог улыбался - ликуя

Улыбка блуждала
Пространство сияло
Медитировал йог
Пространство звучало

А ангел же смерти
Присел возле йога
Устал суетиться
Стал думать о Боге

И рядом сидели
Почти человеки
Не пили, ни ели
В дыхании вечном

Такие были в Союзе первые трактора!
Гордилась ими советская наша страна
И как таким не гордиться изобретением…
Впрямь степным кораблестроением.
Союз по выплавке чугуна, всегда был на высоте!
Вот это изделие и гремело в полях везде…
Колёса у него не спускали в пахоте никогда!
Да и руль стольной держала крепкая рука.
Сиденье было из высокой стали тогда…
Тракторист его не мог сломать за года!
Правда у них небольшая проблема была…
Посля каждой загонки,- стоило шатуны
подтягивать всегда...

И растворился голос твой в людском многоголосье…
Мозаика лиц… сливается в одно,
Но нет души там,…
Рядом с ним…, будто в пустыне одиноко,
И глубже все зарыться хочется в песке…

Одесса, для меня ты - совершенство!
Я чувствую любви твоей тепло.
Я ощущаю гордость и блаженство, -
В Одессе мне родиться повезло.

Весь воздух напоён твоей любовью,
Цветы везде – и в парках, и в садах.
И свет сквозь листья падает в ладони
И в наших отражается глазах.

Душа ликует и поёт от счастья,
Сливаясь с пеньем птиц в разгаре дня.
Мы ощущаем подлинное братство:
Сердца, рожденные у моря, все – родня.

И музыка божественных вибраций
Звучит, как вечность, где-то в вышине...

Моей Музе посвящается...

Он ко мне приходил... в самых чистых снах
Взмах его крыла... колыбельный звон
И сливался мир с пОлночью... на часах
Растворяя во времени... небосклон

Он спросил, что я знаю... о чудесах
Для тебя я исполню... любой каприз
Я ответила, мне бы... на небеса
Чтобы просто лететь... и не падать вниз

Мне бы просто крылом... по твоим рукам
Да за гранью времён... золотой рекой
Мне бы просто назло... световым векам
Стать однажды единым... на миг с тобой

А когда...

...И этот дождь закончится, как жизнь...
И наших душ истоптанная местность
с провалами изломов и кривизн
вернется в первозданную безвестность.

Там, в темноте, Предвечная Река
к своим пределам тени предков гонит,
и мечутся, как звери, облака
под взмахами невидимых ладоней,
и дождь, слепой, неумолимый дождь,
питая переполненную сушу,
пророчеством становится, как дрожь
художника, рождающего душу.

...И наши голоса уносит ночь...
Крик памяти сливается с пространством,
с молчанием...