Скульптура изо льда

А дожди зимой рыдали,
Меж их слёз снежинок рой.
Холод льда был в их печали,
Путь был скользким ледяной.

Что же с миром нашим стало,
Что же, всё же с ним стряслось?
Доброты теперь в нём мало,
Меж людьми война и злость.

Как снежинки в дожде зимнем,
Неприязнь в словах людей.
Их умы холодным ливнем,
Остудила ложь идей.

Воду лужи ночь морозом,
Превращает в мутный лёд.
Будней жизненная проза,
Словно топь трясин болот.

Меж собой всё жизнь смешала,
Смех и слёзы, снег с дождём...

Безмолвной, ледяной пустыней,
Душа становится когда,
Её любовь навек покинет,
Растаяв в прошлом навсегда.

И сердце неспокойно бьётся,
В груди устав стучать вдруг враз.
И в жизни гаснет счастья солнце,
И грусть осядет в глуби глаз.

Душа как раненая птица,
Утратит силу крыл любви.
И в небо ей не возвратится,
Она не верит в сны свои.

И в них уже не улетает,
Сознанье в мир волшебных грёз.
Ведь даже в них в грудь отбивает,
Устав жить, сердце стуком “SOS“.

Безмолвной, ледяной...

Ты – моя попытка
Обмануть судьбу.
Знаю, счастье зыбко,
Вылетит в трубу.

Даже не мечтаю
Жить с тобой всегда.
Не бывает раем
Хижина из льда.

Страсть не будет вечной
Мир возьмёт своё.
Улетишь, конечно.
Нам не быть вдвоём.

Но хотя бы сутки
Я возьму себе.
Ты – моя малютка.
Будь в моей судьбе!

Не виню тебя за отчуждение,
Но и ты меня не обвиняй.
Когда сердца горькое смятение,
Перельётся словом через край.

Не виню, так быть должно наверное,
К тому всё, меж нами давно шло.
Тебе действую, давно уже на нервы я,
Своим видом — в прошлом чувств тепло.

Не виню, хотя скрывать не в силах,
Что тебя по прежнему люблю.
Но в твоих глазах, родных и милых,
Вижу я, что тем тебя лишь злю.

Не виню тебя, ни в чём ни капельки,
Просто больно, очень-очень мне.
Воротник рубахи стал...

Скованных рек бирюза.
Неба серый гранит.
Полдень в стеклянных глазах
медленным снегом горит.

Строчки ложатся свинцом
в черновики января.
Холод целует лицо,
словно слепая заря.

Зимних пророчеств вода.
Мёртвый огонь вдалеке.
Я - лишь осколок льда,
тающий в тёплой руке.

Зима на Дон родной явилась!
Видать, нигде не запылилась…
Белоснежная, пушистая пришла!
В округе постаралась, всё замела.
Да и мороз на Дону повеселился!
Как говориться, - на славу
потрудился…
Озера на лугах льдом покрыл,
Батюшку Дон ледком прихватил.
Дон и не думал и не мечтал!
Посля нового года по руслу бежал…
Теперь вот льдом покрылся,
Рыбак здесь наш, за веселился.
Не только в заливе можно сидеть,
На Дон родной! Лишь смотреть…
Зараз и на Дону рыбачить можно!
Хотя ходить...

По твоим ли теням тебя назовут?
По имени ли?
По крещению ли?
По словам ли, что ступали тобой, Твоим сердцем
По раскаленной земле, по качающимся небесам?

Не пиши, если не чувствуешь силу быть сильным...
Быть предельным...быть невесомым...быть.

Свечи рукою твоею погашены или чьей-то?
Смолкнет ли во тьме твоя сияющая кровь,
Там, где ты останешься наедине с самим собой,
В полной темноте и тишине.
Вот там и проверяется твоя сила, твоя вера,
Твоя строка, вставшая между тьмой и светом...

В белой обложке книга февральского сна.
Падает под ноги лист смятый, последний...
Там, где увидишь во всем ты тени и пепел,
Шепот и шелест выберет снова тебя.
Можно отречься от букв в тишине высоты
И написать о прошедшем терновую строчку,
Слышать таинственный знак шелковой красоты,
Тот, что и нас и молчание пишет построчно.
О, невесомая... нежная жажда моя,
В листьях вчерашних сними с меня эту корону!
Мне из ладоней достань эти гвозди из льда,
Выпей стихи и отдай меня белому слову...

Что глядишь окном уныло,
Дом заброшенный.
Не вернуть того, что было,
Жизнь мы прОжили.

Ночь и лунный свет пьёт жадно,
Воду в луже.
Шепчут в спину теней пятна:
-«Будет хуже!»

Колет глаз как льда хрусталик,
Свет звезды.
Облаков плывёт кораблик,
В тьме воды.

Раскидала пыль созвездий,
Сна рука.
Их укрыли белой песней,
Облака.

Ты гори в ночи лампадой,
Мне луна.
Станет мне твой свет усладой,
В сказке сна....
Марковцев Ю.

А осень всё-таки боится,
Что вдруг начнутся холода.
Начнут под шарфом прятать лица,
На лужах будут корки льда.

Но не такую же картину,
Рисует осень каждый год.
Возможно, климат здесь противный,
Раз он помехи создаёт?

Ведь ей хватило бы рассвета,
В багряно - жёлтом сентябре,
Когда на троне бабье лето,
На радость местной детворе.

Но то, увы, создать не в силах,
И осень вынуждена вновь,
Быть не доступной и красивой,
А злой, не верящей в любовь.

Но я-то верю, что наступит...