Сиреневый вечер

Красной ручкой по листу,
Сиреневым закатом, уходящий
День еще один блестящий,
Постепенно погружаясь в пустоту
Исчезнет навсегда из жизни.

С годами начинаешь сознавать,
Что каждая секунда дорога,
Что каждая минута может быть последней;
Не знаю, что покажет мне судьба,
Но я по-прежнему живу и не жалею.

Я не один такой на свете,
Но свет один, он для меня.
Пускай, что время бесконечно,
Но каждая секунда должна быть дорога…

Вихрь ласки на кончиках пальцев,
Нежность во взмахе ресниц.
Давай закружимся в танце,
Где нет ни масок, ни лиц.

В нем только нагие души,
И наши нагие тела.
Забудь все, и просто слушай,
Сиреневый вальс тепла.

Коснись моей нежной кожи,
Укутай любовью меня...
Смешались небо и ложе
Во взрыве двойного огня.

Красива. Роскосый взгляд.
Брезгливо отодвинуты губы назад.
В растрепанных волосах – ветер застыл.
В широко раскрытых глазах – монастырь.
Танцем согнутой ноги – ладонь,
Губами – слоги-стихи в аммиачную вонь.
Застынь чернявое отродье,
Вспорхни червонной простотой.
Очнись в простонародье – любовницей. Постой!
Зеркала. В отраженьях душа – плачет и корчится.
Сердца, облеченные в телеса, садятся и морщатся.
Экран. Распахнутая дверь.
Бог свернут в мезузу и повешен.
Стяг, кряк, стык-мык...

В далёком синем лесу за дальним океаном
Где высоко в ветвях
Плетут узоры песней сиреневые птицы
На заре
Ты вдруг увидишь танец наяд-волшебниц
Не спугни
Их взглядом. Там незнакомцам нет пути
Но ты пришел

Брызги быстрой реки жемчужным бисером
Рассыпались
Смех и слезы в песне дивной слиты воедино
Давно
Их жизнь как ниточка из солнечных лучей
Красива и непрочна
Сгорает мигом в человеческих страстях
Безмолвно

Не зови красавицу лесную в дальний путь
С собой
Улыбок милых...

Алые маки в росе,
Темно-сиреневый луг,
Бабочка на колесе,
Моря шуршащего звук.

Ветер ласкает лицо,
Пахнут жасмина цветы,
Солнце крадется с ленцой,
Радуга строит мосты.

Зыбкость последних минут,
Тихо бормочет прибой.
Снова обратный маршрут,
Снова разлука с тобой.

Мерцающие огни,
Волнующий запах ночи.
Опять мы с луной одни.
Нам сказки прибой бормочет.

Глицинии аромат,
Дрожащие звезды в море.
Русалки лукавый взгляд
С их блеском как будто спорит.

Звенят голоса сирен,
Плывет корабль Одиссея.
Губительно сладкий плен,
Без сил в нем тону, хмелея.

Мелькающие огни,
Сиреневый шепот ночи.
Мы снова с луной одни.
А сердце влюбиться хочет.

Память нам рисует живые картинки:
желтый одуванчик, на нем стрекоза;
девочка вприпрыжку бежит по тропинке,
заслонив ладошкой от солнца глаза.

Или, скажем, комната, стол, птичья клетка.
Сумерки сгустились в проеме окна.
На столе бутылка с сиреневой веткой.
Песня канарейки тиха и нежна.

Яркое, морозное зимнее утро.
Льдинки на деревьях - совсем, как хрусталь.
Снег летит на землю, как сладкая пудра
на залитый кремом толченый миндаль.

Тихо на ночном остывающем пляже.
Лунная дорожка...

Убегает в сонность лет,

оставляет дымный след,

и не властны Ей века...

Лишь задев Ее, слегка,

помогают Ей в Пути,

и до Светоча дойти.

Не открыта Ее Суть,

не измерян Ее Путь...

Лишь немногие поймут

то, что ищут, то найдут.

Им откроется на миг

Ее нежно-тихий стих.

Ухом слышать - не дано,

можно видеть, как в кино.

Чакрой синей, голубой,

желтой... яркою листвой.

Точкой жаркой живота,

каплей красной... не у рта...

И сиреневым цветком...

Бережно несешь себя -
Куст сирени обрызганный росой,
мятущийся лиловыми кистями
из щедрых рук...
Калеке на пути с просящею рукой
дал червонец -душу -
бежит в кабак,смеется нд тобой.
(Л. Лиор)


* * *
Я помню этот куст сирени,
Но не идущим - был он стар.
Глаза уже перегорели
И видно было, что устал.

Устал всегда быть одиноким,
Без никого, кто б мог понять
И знать насколько он высокий,
И знать,что некого обнять.

И не забыл я эти кисти
Сирени, но уж без росы,
Что высохла...

Наверное светает…
Как-то сиренево и гадко
Сквозь шторы продирается свет зимы…
Сижу и смотрю на полку –
Миг бытия так краток!