Синицы зажатой в ладони

Ты стоишь и рыдаешь у клёна,
Сердце зажато, в тиски раскалёны.
Он ушёл. Его больше нет…
Без него опустел этот Свет…

Ты думаешь, судьба неблагосклонна,
Как и воля Бога разностороння?
В твоей голове хаос и бред,
А в душе изрубленный след.

Пойми же, что наша жизнь не вечна!
Твоя любовь его увековечит,
И он ангелом ступит в Рай!
Только прошу, так не страдай…
.

Я поцелуи к чаю подавала.
Три из пяти остались в чашке чайной,
а два других я языком слизала.
Шестой в улыбку ускользнул случайно.
Седьмой горчил - достался шоколаду.
Восьмой в салфетку спрятан незаметно.
С девятым, своенравным - нету сладу!
Зажат в руке и вырывался тщетно.

И был десятый, бережно хранимый,
почти волшебный, нежный и медовый.
Ты у меня его украл, любимый.
Теперь он твой, лукавый и бедовый

2009-02-18

Как мотылёк летела на огонь.
И знала я, как он опасен!
Глаза в глаза. Душа к душе. Ладонь в ладонь.
О, милый мой! О, как же ты прекрасен!

Горела страсть и закипала кровь,
И улетали в небо мы с тобою!
Я под контролем, думала, держу любовь,
Но заигралась я сама с собою.

Пытаюсь пламя в сердце потушить,
Но задыхаюсь я в дыму! Мне - «крышка»!
Пытаюсь мысли, чувства отрезвить,
Но, кажется, я опоздала. Поздно слишком!

Глаза в глаза. Душа к душе. Ладонь в ладонь.
Куда бежать уже...

…Как то встретились в пустыне
Бабуин и бедуин.
Смотрят - чье-то кофе стынет
С бутербродом из сардин.
Тут улитки-целюлитки,
Спаржа, белое вино
И креветок-малолеток
Бедуин не ел давно.
Так налопались от пуза
Яств заморских этих стран…
Превратились в двух французов
- Эмильен и Антуан.
Пить устали. Есть устали…
Тут же перешли на «ты»,
И забыли что слизали…
Пару марок кислоты.
Еле встали и со стоном
Вдаль, кряхтя, пустились в путь.
Где тут благородным донам
Благородно отдохнуть...

Что за мною стоит,
Что мне грезится этим завтра,
Я знаю одно, это красное солнце в глазах,
Это серый туман в груди…
Кто мне простит,
Что я так неаккуратно
Бросаюсь из сердца словами,
Как брызгами горной реки.
И в словах костровых все теплится,
Что стоит за мной ее завтра,
Что заставить себя надеется,
Не дурацкая прихоть Сартра,
А собственноручное, высеченное,
Зажатое каждой клеткой,
Окно в ее нежное личное,
Врата в ее игрище ветреное…
И откуда мне знать, лишь бы верить,
И о чем...

Под звон каблуков воспрянули страсти,
Под шелком надежды искрятся мечты.
Улыбки в огне, разведутся запястья.
Сквозь слезные стены мерещишься ты.


Два очо вперед отмерю от жизни.
Сквозь дерзость в глазах отбиваю в виски.
Блестящие щеки так манят харизмой..
Ты в жестком абразо зажат как в тиски..

Уверенным шагом ударю печаль…
Сжимая в коленях раздутые фразы…
безнадежно баррида потянется вдаль..
жар движений, коррида - угаснут все разом

вновь рывок, резкий взмах головою..
вздох...

Вот так вот и живём: всё налево да вкось.
Если вдуматься - смех!
Русский бог не Христос, а Авось
Как-нибудькович... К-хех!
.. .Возле Минска зажаты вокруг,
Ни патронов, ни жрать.
«Как-нибудь! - говорит политрук. -
В растакенную мать!»
Умным был - оторви да отбрось!
Всё про партию рек.
А прижало - «авось» да «авось».
Вроде свой человек!
Не на небо ж молиться, когда «мессершмитт»
Бреет по головам...
И на мудрость партийную много обид -
Так попались, что срам!
Продирались до Орши, а...

Иногда я курю. Сизоватый дымок
Уплывает в окно как частица меня.
Иногда я бросаю на землю плевок,
Предварительно голову на бок склоня.

Я сморкаюсь. Но как! Для начала курю,
Провожая глазами дымок голубой.
И, зажав указательным пальцем ноздрю,
Прочищаю другую воздушной струёй.

После снова курю. Курю и смотрю
Как мучительно дыма струя поплыла.
И, зажав указательным пальцем ноздрю,
Прочищаю я ту, что зажата была....

Я к тебе прикоснусь на рассвете
и покрою ладонью ладонь.
Не заметишь: я - это ветер.
Ты его дуновенья не тронь!

Обниму пледом счастья за плечи
и губами губы прижму.
Не почувствуешь: таяли свечи,
в эту ночь тебе быть одному.

Облечу ранним утром округу,
приземлюсь у крыльца налету.
Все пройдет по прожженному кругу,
вновь увидешь деревья в цвету.

Прикоснешься ко мне на рассвете,
и покроешь ладонью ладонь.
Это я, а за окнами - ветер.
Ты его дуновенья не тронь!

Измучась всем, я умереть хочу.
Тоска смотреть, как мается бедняк,
И как шутя живётся богачу,
И доверять, и попадать впросак,
И наблюдать, как наглость лезет в свет,
И честь девичья катится ко дну,
И знать, что ходу совершенствам нет,
И видеть мощь у немощи в плену,
И вспоминать, что мысли заткнут рот,
И разум сносит глупости хулу,
И прямодушье простотой слывёт,
И доброта прислуживает злу.
Измучась всем, не стал бы жить и дня.
Да другу будет трудно без меня.

Перевод Б. Пастернака...