Шумели рощи

Табор крикливый с югов прилетел
И на постой в роще нашей засел.
Вот уж веселья там, шуму и гаму,
Это грачи принесли телеграмму.

Как глашатаи разносят повсюду
Весть о весне разноликому люду,
Каждой скотинке уставшей от сена:
Скоро земля отряхнётся от плена!

Слёзы текут ручейками надежды.
Верят грачам все и даже невежды.
Пусть впереди ещё будут ненастья,
Всё таки птичий прилёт это счастье!
-
Сергей Прилуцкий, 03.11.2012, Алатырь

Спят курганы тёмные солннцем опалёные,
И туманы белые ходят чередой через рощи шумные
и поля зелён..
песню щас здесь я..

иду. в траве звенит мой посох.
в лицо махает шаль зари.
кукушка в роще плачет слезно.
в лугу токуют глухари.
я медленно, тягуче, сладко
иду в лесов осеннюю печаль
и,оглянувшись робко и с украдкой
вздохну: а лета было жаль.
иду. а жизнь мимо меня проходит...
здесь судья лишь - вдоль грейдера столбы,
иду. а осень все смелее наступает,
даря мне радость - терпкие грибы.
октябрь 2012г.

Душа воспитана тобой...
Порой не выразить словами,
какое близкое родство
Меня с тобой объединяет.

Я просто чувствую тебя,
Твои широкие просторы...
Стихию, ритм, смысл бытия,
Леса, прекрасные озёра...

Что про тебя ни говорят,
Ты, просто тихо улыбаясь,
Молчишь, ширОко расстилаясь,
Людей по-прежнему любя.

Твои бескрайние луга,
Леса и рощи золотые...
А гор великая краса,
Она, как сфинкс, невозмутима.

И реки...горная вода,
Как жизнь стекает с исполинов,
Чтобы пройти вперёд...

жизнь так быстротечна...
в роще птица звенит
ручей как прежде бежит

Когда зима стучится в двери
Промокшим порванным ботинком,
Мне снова хочется поверить,
Что ты возьмёшь меня в обнимку,

И уведёшь туда, где жаря
Июльским солнцем срезы веток,
Скользит по вольности лужаек
Воображаемое лето.

В нём птичий звон и хохот детский,
И тот мальчишка голоштанный,
Что угостит нас по-соседски
Горшком клубники со сметаной.

Рассвет слезой росы увлажен,
На небе первый лучик тощий,
И обожжённым пастилажем
Стоит берёзовая роща.

Вот так, укрывшись тёплым...

А душа,как земля;
Есть пустынные степи,
Барханов моря,их песчаные цепи.
И выжжены солнцем и солью озера,
Рассохшейся глины мертвецких узоров.

Залиты водой гнили путанной тины,
Встречает картина болотной трясины.
Забвения оврагов и ниш молчаливость,
И мусорных ям вековая ленивость.

И яркий оазис не редкость в пустыне,
И есть лесостепь в бесконечном уныние.
Лесов хвойных стены и рощ лесопарков,
И древних,как камень, пожарищ огарков.

И красит поросшая зелень каньоны,
Волнистые...

В тумане её ладоней – огонь подвенечного платья осени
тает проседью линии жизни, манит беспечную влагу дождя,
плавит закатное золото, стонет от жажды, и просит
прелого воздуха листопада, толику яда, зажатого

под язычком пылевидного неба... Голое поле светит
девственным ветром, медью пресной травы, голодом
солнца и шелковидным пеплом – светит в рассвет
её полусонного взгляда… В её невольной боли –

гранатовый сумрак, холодная ванна серебряной рощи
с разбитым стеклом берёз, прилив...

Полдень. Полночь. Время, мордой
Тычась в сердца вялый мускул,
Заглянуло в шланг аорты,
Обнаружило: там пусто.
Время стало. Время сникло.
Хмурит брови, морщит губы.
Ковыряет пальцем в иклах,
Нервно курит.

Я — напротив. Я — попроще:
Лик спокоен, дух прозрачен.
В ресторанной пьяной роще
Вскользь высматриваю платья.
Дамы, девы… — На работе
И на выгуле с мужьями...
Сервированною плотью
Блещут залы ресторана.
Счастье тем, кто знает голод!
Я ж — гляжу без аппетита:
Я...

Мне Родины моей милы поля,
Кустарник, рощи и лесные чащи,
И шепот полевого ковыля,
Теченье рек, озер застывших чаши.

И радуюсь, что девочкой Наташей
Из Лейпцига была привезена,
Чтоб век Россией любоваться нашей
И предков ее помнить имена.

Нам как награда Родина дана,
И лишь глупец своей страны стыдится,
Пусть краше станет после нас она
И сможет нашими детьми гордиться.

Священно имя Родины твоей
Для сыновей ее и дочерей!