Шрамы отвага

Изломанный челнок, я снова брошен в море,
Чтоб стать добычей волн, свирепых и седых,
Чтоб чайки разнесли весть о моём позоре,
Чтоб гибель я обрёл в пучине вод морских.

Но погубить меня не в вашей, волны, власти,
Будь с вами заодно и молнии меж туч.
Не для того меня слатал чудесный мастер,
Чтоб я поддался тем, кто жидок и текуч.

Мои крепки борта, надёжны корпус с килем,
И течи не страшны, хоть дно полно заплат.
Меня не устрашить ни штормом и ни штилем,
Конструкцией я прост, но...

Летали мальчики по кругу,
а девочки ушли в цветы,
я отыскал свою подругу,
среди весенней маяты.

Адам и Ева жили дружно,
пока их Змий не искусил,
а,если Змия нет,так нужно
тянуться из последних сил.

"Шер ше ля фам",- кричали дамы,
а сами прятались в кустах,
нетерпеливые адамы
искали их не в тех местах.

Кто с пистолетом,кто со шпагой,
кто просто с бомбочкой в руках,
но все с неистовой отвагой,
носили женщин на руках.

И нет предела вдохновенью,
а сердце весело стучит...

Ленин! Великий наш Ленин!
Сквозь суматоху времен
Видим сияние: ЛЕНИН!
Над всем пантеоном имен.
Гений! Конечно, он гений!
Разум его победит
Подлую чушь, грязь сомнений
И лепет, что нес троглодит.
Гениев знаем немало.
Каждый, да в чем-то успел.
От почитателей слава!
Дается им в вечный удел.
Но – Ленин! Не к месту литавры.
Он показать нам сумел,
Как побеждают кентавров
Гераклы ума и дел.
Многих мы воспевали.
Но миром правило зло.
Зло отступить он заставил.
Но зло далеко не ушло...

Вот уж у России показуху не отнять!
Прости Родная Русь ты Мать...
Через семьдесят лет спустя,
Бумажками чиновник шелестя.
Вспомнил за блокадников и Ветеранов...
У которых не пересчитать на теле шрамов.
Как их руками семьдесят лет назад...
От блокады был освобождён город Ленинград!
Как в Ленинград врага в те годы не пустили...
От бомбежек и голоду тысячами там гибли.
И вот когда их почти не осталось...
Осталось в стране их в живых малость.
Вспомнила родная наша страна...
Что есть...

Останемся и не взорвёмся, будем ждать, и затаив
дыханье, без вериг, всех птиц мы выпустим и в тот
же миг, увязнем, знать хорошо не то, что благо, а
то, что принесёт отвагу, идти вперёд, а продвиже-
нье и есть иллюзия движенья, ты думал, что летал.
забавно, а если ползал по болоту, морошку собир-
ал и йоту. Стрелу не мучай, лук не ешь, и А, и Б и с-
лово, меж, дуга, одна права, при встрече, не жди
и не веди ты речи, не пропадай, не надо и с нача-
ло, начать пути, развилки сразу все и...

На острове души так мирно,
Вокруг царит мирская тишина...
И шрамов на песке уже не видно,
Укрыла их морской воды волна...

Ночной прибой уже не беспокоит,
Спокойная и чистая вода...
Но ждать кораблик с белою надеждой,
Тот остров не устанет никогда.

Боль, только боль и слёзы на глазах.
И обещанья близким: «Я вернусь»
И бой ведут так далеко, в горах.
Бойцы великого отряда «Русь»
Они сражаются, превозмогая боль.
Превозмогая трудности, ступают в тыл врага.
Чтоб сохранить России, мир, покой.
Смелость, мужество и храбрость, и отвага.
Вечная память тем, кто не вернётся никогда.
Ещё не раз, в церквях, зажгутся свечи.
Они в наших сердцах навечно, навсегда.
И даже время души не излечит

Сметает ветром безысходность,
Решает время перемены.
На первом плане благородность,
Молотит правда по измене.

Кипят в пылу, на взлете волны,
Горячим сине-море стало.
Те гребни волн отваги полны,
И места сине-морю мало.

И стонет ветер о свободе,
Мешая в небе снег с дождями.
С порывом силы на восходе,
И леденящими дробями.

И - ,все же, средь огня и шторма,
Я без тебя,весна,тоскую,
Блефует жизнь абстрактной формой,
Тебя, любимая, целую...

Во святой Руси Москва золотоглавая,
Нет на свете краше Кремля-города,
Царские хоромы беломраморные,
Но хула упала на хвалу.

Дети бесовые
Клеветою терема прегородили,
За зубчатою стеной
Не думают о чести
И куют крамолу.

Чёрный ворон
В грудь клюёт
Двуглавого орла
И кровь течёт в сырую землю.

Упорхнула
Слава богатырская
Из златоглавой
Ясным соколом,

Пролетела из конца в конец
да Волгу-матушку,
Море синее из края в край,
Колокольным звоном у Софии
в Полоцке,
За...

Небо утреннее
аршинной ладошкой
хватает солнце за шиворот,
шумит незабудкой,
впиваясь вошью
в прохожих живую изгородь.
Луны осадок
взглядом пропойцы
на посошок красуется.
Волы фасадов
сено воздуха
жуют вдоль мозолистых улиц.
Дорожные ветки
гремят колодками
под шорох облачной извести.
В утреннем небе
нервы ни к чёрту –
видно к дождю или к измороси.
Ветви голые
тени роняют
сквозь тени прохожих беглые.
Ты сердце любое
открой, там шрамы
нежные, чёрным по белому.
И нет...